Без паники! или Влюбиться любой ценой (СИ) - Любовь Фомина
Но все держится в секрете. Я нигде не афиширую, что помогаю детскому дому, регулярно оказывая любую помощь, в том числе финансовую, не смотря на размер требующихся сумм. Официально я тоже нигде не значусь. И надеюсь, что так и будет в дальнейшем. Если только не решат закрыть этот детский дом. Тогда придется его выкупать у государства. Но надеюсь, что до этого не дойдет. Мне не нужна огласка. Она ни к чему. Если я могу сделать несколько детей хоть немного счастливее, значит, все делаю правильно.
— А почему вы так редко приезжаете? — Тихонько Вера спрашивает меня, также робко и на ухо. Я беру ее на руки.
— Слишком много дел, — улыбка сама проступает, и сделать с собой я ничего не могу.
— А вы останетесь? — Выкрикивает Сережа — мальчик, слишком умный для своих десяти лет.
— Я здесь ненадолго. Ну идите, гуляйте, — опускаю я Веру на землю, поправляя задравшийся вверх подол длинной куртки.
Дети подбегают еще раз обнять меня. Смотрю на часы. Уже слишком много времени. Дети разбредаются по своим делам, а я иду решать внезапные проблемы. На все уходит три часа. Допрос охранника, что обещает вести себя прилично, разговоры с воспитателями и нянечками, разговор с наглым поставщиком. Приходится связаться с другим, подтвердив окончание контракта с текущим. Помощника выдергиваю с работы для массовой закупки продуктов на ближайшие дни, пока новый поставщик не сможет начать работу.
Наступает время обеда. И я звоню Лие. Пускай выговорится сейчас, а вечером меня не беспокоит. Я все равно буду занят работой, которую должен выполнять сейчас.
Глава 44
Михаил
Тот же день, полдень
— Ну ало, — отвечает она недовольным сонным голосом.
— Разбудил?
— Вообще-та да. Я вообще на тебя обиделась. Ты вчера должен был прийти. Но опять не пришел. Так что я тобой не разговариваю.
— Работал. Может, пообедаем?
— У меня завтрак.
— Значит, позавтракаем. Я сам еще не ел с утра.
— А ты че, извиниться хочешь?
— Можно и так сказать.
— Ну тогдаааа … Забери меня из дома. Ага? Поедем … не помню название. Мы там последний раз ели суши.
— Там же невкусно. Ты сама плевалась и ворчала.
— Так. Ты извиниться хочешь или что? Я поспрашивала. Это вообще-та престижное и очень дорогое место. Прям очень. Поэтому хочу туда.
— Как скажешь. Заеду через полчаса.
— Ну заааай. Мне нужно хотя бы пару часиков. Такую красоту мне за полчаса не успеть сделать.
— Лия, я в отличие от тебя работаю. Заеду за тобой через полчаса.
— Лааадна, — сдается она, и я отключаюсь.
По дороге заезжаю в цветочный и беру букет из пионов. Осенью они нравятся Лие. Их сложно достать, а если и появляются где-то, то по сильно завышенной цене. Но ссоры мне не нужны, поэтому расстаюсь с деньгами, чтобы купить ее прощение дорогим букетом.
Подъезжаю к ее дому ровно ко времени. Тринадцать тридцать на часах, но Лии нет. Проходит десять минут. Пятнадцать. Тридцать. Я перестаю следить за временем, уже когда на часах стрелка показывает тридцать три минуты. Некоторой работой можно заняться в любое время и через телефон. Разрабатываю план рекламной компании, определяя задачи на год вперед, прикладывая подробные описания рисков и превентивных мер.
— Ну привет, — неожиданно открывается дверь, и в машину садится Лия, которую я уже давно перестал ждать.
— Ты опоздала. — Сухо ставлю ее перед фактом.
— Ой да ладно тебе, — отмахивается она. — Всего на часик! Ну на полтораааа, ладно. Ты меня раскусил. — Она тянется ближе и целует меня в щеку. Наверно, изначальные планы у нее были другие, но я отворачиваюсь.
— Едем? — Приподнимаю одну бровь, как знак вопроса в конце.
— Агась. — Кивает она и пристегивается.
Мы подъезжаем к ресторану. Ничего в нем особенного, кроме цен, которые, разумеется, сейчас Лия начнет фотографировать, чтобы похвастаться перед подругами.
— Ой, а это мне? — Замечает она букет, лежащий на заднем сидении.
— Да.
— Ой спаасииибо. Так приятно! Ты просто не представляешь! Я возьму с собой. Можно?
— Букет будет мешать.
— Зато какие классные фотки получатся! — Лия тянется назад и прихватывает букет с собой.
В ресторане нас отводят к столику. Перед ним только диван, так что приходится сесть рядом. Лия, как обычно, начинает висеть на шее. Она обнимает меня со всех ракурсов, целует в шею и шепчет что-то на ухо. Ее рука скользит по моей ноге, чего не видно под столом. Но я быстро убираю ее руку своей. Когда выносят еду, она громко радуется, что весь ресторан это слышит, а потом несколько раз обходит стол вокруг, фотографируя все тарелки. Вспышка телефона раздражает глаза. В последние дни меня в принципе все раздражает. Раньше такого не было. И настолько вызывающего поведения Лии я не замечал. Мы всегда приходили в ресторан, она обнимала меня, насколько ей это нужно, а я работал. Пока она фотографировала, я работал. Она что-то беспорядочно рассказывала, а я даже не слушал, просто позволяя ей выговориться. Я будто впервые вижу, как она одета. Короткий топ, из-под которого торчит нижнее белье, кожаные штаны, перетянутые в талии, черные глаза, жирно обведенные, будто углем.
Мы настолько давно знакомы, что я не замечал этого. Как ее называть — Амелия или Настя — меня тоже не волновало ни разу за все тридцать лет. Я помню ее милой девочкой, с которой мы с самого детства были вместе. Она часто оставалась у нас, когда родители уезжали по работе, а я у нее. Всем казалось, что мы всегда будем неразлучны. Так казалось и мне. Но сейчас что-то случилось, и я не понимаю, что с этим делать.
Лия никогда не работало, а меня это не волновало. Она никогда не мешала мне. Жила своей веселой беззаботной жизнью, пока я спокойно работал рядом и не замечал ее приступов праздного
