Светлана Демидова - Шатер из поцелуев
– Как она? – тихо спросила Ольга, присаживаясь рядом на больничную табуретку.
– Ты можешь говорить нормально, – отозвался Сергей. – Она спит со снотворным, так что не побеспокоишь…
– Ей хоть получше? – Ольга все равно спросила очень тихо. Здесь, в этой палате, не место было громким разговорам.
– Ну… если сравнивать с тем, что было… то, конечно, лучше…
Николаев выпустил руку жены и схватился за виски.
– Веришь, жить не хочется… – проговорил он.
– Верю, Сережа, – отозвалась Ольга. – Я сама с трудом существую…
– Вот этого не надо! – повернулся к ней Николаев. – Ты ни в чем не виновата! Даже и не думай! Виноват только я один, понимаешь?! Один! Твой муж прав: я урод и мерзавец! И ведь ничем не искупить, понимаешь?!
– Ну… почему же… ничем… – не согласилась Ольга, шершавым языком облизывая сухие губы. – Ты можешь ее… любить…
– Любить… – горько усмехнулся он. – Да разве захочет Вика принять от меня любовь после того, что с ней случилось… Ее насиловали, Оля… В праздничную новогоднюю ночь… Гнусно, жестоко, страшно… Удушил бы собственными руками, так ведь не найдут… А найдут, не позволят…
– И правильно сделают. Не надо брать на себя еще один грех, когда и так уж…
– Она ведь не простит меня, Оля, правда? – Николаев повернул к ней измученное лицо. – Скажи мне как женщина… Можно ли такого, как я, простить? Любить нельзя… это я теперь очень хорошо понимаю… Но простить… Оля, скажи!
– Она очень любила тебя, Сережа, – сказала Ольга. – Очень. Даже когда нам рассказывала о вашем объяснении… она и тогда любила тебя всей душой… Ни одного обвинения в твой адрес не высказала. Ей просто выговориться надо было. Она, похоже, себя считала виноватой в том, что ты не смог ее полюбить.
– Какой кошмар… Что же я за сволочь такая… Как же я не увидел, что она… что Вика… что мне достался такой подарок… Хоть ты-то, Оля, прости меня… Я тебе чуть жизнь не разрушил. Себе, тебе, Вике… всем… Простите меня…
– Знаешь, Сережа, давай подождем с прощениями до тех пор, пока Вика не поправится.
– Не думаешь же ты, что она может…
– Конечно, не думаю! Но все-таки… давай подождем!
Николаев уронил лицо в ладони. Плечи его затряслись. Ольга не смогла найти слов для утешения. Она неловко погладила его по дергающемуся плечу, вышла в коридор и опустилась на больничный диванчик. Ноги ее не несли. До чего же страшную цену заплатила Вика, чтобы муж теперь плакал у ее постели и мечтал о прощении. Сможет ли она принять его любовь, рождающуюся в больничной палате, пропахшей лекарствами и дезинфекцией?Поговорить с Викой Ольга смогла только спустя чуть ли не месяц. Она очень боялась этого разговора, боялась, что Вика не захочет ее видеть, но та очень обрадовалась и даже протянула ей руку. Ольга пожала ее и опустилась на стул возле кровати. Виктория Романовна выглядела гораздо лучше. Бинты уже сняли с ее головы. Широкой белой лентой был обмотан только лоб. Лицо приобрело розоватые краски, но под глазами по-прежнему было черно. Да и улыбчивый Викин рот спрямился в жесткую бледную полоску.
– Сережа… ты иди… – слабым голосом предложила Николаеву Вика. – Мы с Олей поговорим…
У Ольги болезненно сжалось сердце. О чем она хочет говорить? Конечно же, об их кошмарном треугольнике… Хотя нет… геометрическая фигура их отношений получилась с четырьмя углами. Васю никак нельзя сбрасывать со счетов. Стоит ли сейчас затевать эти разговоры, когда Вика еще так слаба? Но и отказать ей Ольга не сможет, если той все же захочется поговорить о своем муже и обо всем том, что между ними произошло.
Вика проводила взглядом Николаева до дверей и обратилась к Ольге только тогда, когда он осторожно, но плотно прикрыл белую створку с другой стороны:
– Ну… как вы там? Как Митенька? Надеюсь, поправился?
Ольга радостно закивала оттого, что говорить можно было не о Сергее, а о сыне:
– Конечно, поправился! Уже опять не унять! Никакого с ним покоя! Он тут… у бабушки гостил, так она вся измучилась. Говорит, за Василием так не бегала, как за Митей…
Сказав это, Ольга осеклась… Зачем она затеяла про бабушку и Васю? Вдруг Вика снова будет расспрашивать, чей Митя сын? У самой Ольги нет никаких сомнений, но у остальных… Но Вика спросила о другом:
– А как поживает твоя подруга? Славная такая… Валя… Ты вроде бы говорила, что они поженились с тем человеком, с которым были у вас в гостях?
Ольга перевела дух и окунулась в рассказ о Валентине:
– Поженились, да… но эта Валька… Ты, Вика, даже не догадываешься, что она за человек! Вася называет ее вулканической женщиной. Это так и есть, честное слово! Она недавно ехала в автобусе и увидела, что ее Андрей прямо на улице обнимается и целуется с какой-то женщиной. Представь, что она сделала! Не поехала к врачу, куда направлялась, явилась домой, порвала в клочки свидетельство о браке, выбросила в мусоропровод обручальное кольцо, собрала в чемодан все вещи Андрея, выставила на лестницу и опять поехала к врачу. Вечером Андрей приходит, а она ему не открывает и сквозь дверь кричит, чтобы он убирался к той, с кем на виду у всего Питера целовался, что ей он больше не муж, потому что у нее даже свидетельства о браке нет. Он ей пытался объяснить… из-за двери… в глазок… что эта женщина его двоюродная сестра Женя, которая в Петербурге всего один день в командировке, что ей некогда было зайти к ним в гости, но Валька ни в какую не поверила. В общем, Андрею пришлось явиться к нам без денег, без документов и даже без смены белья, потому что чемоданчик, естественно, его на лестнице не дождался.
– А это правда была его сестра? – слабо улыбнулась Вика.
– Ну конечно! Бедный Андрюха такое пережил!.. Во-первых, в срочном порядке пришлось заниматься новым паспортом, потом – брать дни за свой счет и катить в сестре в Новгород. Там они подняли весь семейный архив, чтобы найти всяческие свидетельства и справки, доказывающие, что матери Андрюшки и Жени – родные сестры. Женя тоже взяла дни за свой счет и прикатила к нам, в Петербург. И мы все: она, Андрей, Вася, я и, разумеется, Митенька, поехали к Валентине, чтобы уговорить ее впустить в квартиру для объяснений мужа и его сестру.
– Впустила?
– Я тебе скажу, не сразу! Уламывать пришлось и совать в глазок оправдательные документы.
– Все-таки впустила?
– Впустила! А когда впустила, так там уже и уламывать больше было не надо. Они как друг друга увидели… не в глазок, а вживую… В общем, любовь у них…
На слове «любовь» Ольгу опять прошиб пот. Как там говорится: в доме повешенного не говорят о веревке… Но Вике это слово, по-видимому, показалось естественным переходом к тому, о чем ей больше всего хотелось поговорить. Она трогательным жестом поправила бинт на своем лбу и неожиданно для Ольги сказала:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
