Найо Марш - Убийство по-римски

Фокс с удовольствием пустился в подробности. Баронесса считается далекой родственницей мужа, принадлежит к ветви рода, давно покинувшей Голландию. Характер работы барона предполагает его жизнь за границей. Уважаемый человек безукоризненной репутации.

— Леди Брейсли: увы, ничего для нас, — говорил Фокс, — если не считать скандала на скачках в Аскоте в 1937 году. Она отказалась давать показания. Что до недавнего — обычные забавы богатых старух-бездельниц, которым не сидится на месте. Вам нужен список ее мужей?

— Она с восторгом преподнесет его сама, но — ладно, давай. На всякий случай.

Он записал их.

— С племянником другое дело, — говорил Фокс. — Он скверный малый. Исключен из школы за марихуану и секс. Трижды привлекался за превышение скорости. Чудом отделался от обвинения в непредумышленном убийстве. Несчастный случай из-за чрезмерного баловства в гомосексуальном притоне.

— Дальше, братец Лис[46].

— Этот Суит, Гамильтон, майор… Ни в королевской артиллерии, ни в других армейских списках за данный период нет майора Гамильтона Суита. Так что мы просмотрели недавние дела о мошенничестве, лицах, выдающих себя за армейских офицеров. В наши дни это не слишком популярно.

— Проглядите еще Британские колонии, Вооруженные силы, расквартированные в них. Все это сокращается.

— Точно. В общем, мы посмотрели. И набрели на Джеймса Стэнли Гамильтона, который отвечает вашему описанию. Три групповых мошенничества и два обвинения налогового управления по части наркотиков. Известно, что находится вне Англии. Разыскивается полицией.

— Как говорится в полночных американских сериалах, это играет роль. Спасибо, братец Лис.

— Вы упоминали мистера Барнаби Гранта и мисс Софи Джейсон. Ничего, кроме того, что вам известно. Вы, кажется, в чудном milieu[47], мистер Аллейн, — сказал Фокс, который щеголял своим французским языком, — n'est-ce pas?[48]

— Чем дальше, тем чуднее. Mille remerciements[49], братец Лис, и какого черта вы не говорите по-итальянски? Спокойной ночи.

Позвонил Бергарми и сообщил, что квестор приказал ему докладывать о ходе дела. Они забрали Джованни Векки, но разговорить его им не удалось. Бергарми полагает, что Джованни, может быть, прячет Мейлера и почти наверняка знает, где он, но никаких доказательств этого предположения пока нет. Они пока не собираются отпускать Векки. Аллейн опять подумал об огромной разнице в возможностях итальянской и английской полиции. Он спросил Бергарми, узнавал ли тот о пребывании Кеннета Дорна в Перудже. Бергарми узнавал и выяснил, что некий ювелир обращался в полицию с жалобой по поводу портсигара, но ему выплатили вознаграждение и он взял свое обвинение назад. Ничего другого установить не удалось.

— Я так и думал, — заключил Аллейн. Затем он сообщил Бергарми о своем собеседовании с Суитом. — Я получил от него список главных агентов Зигфельда, — сказал он. — Думаю, он подлинный. Майор пытался быть двойным агентом Зигфельда и Мейлера, а сейчас у него душа ушла в пятки.

Бергарми сказал, что установит наблюдение за майором. Арест на данном этапе, вероятно, оказался бы бесполезным, но при открытой слежке он может или расколоться, или совершить что-либо саморазоблачительное: было ясно, что Бергарми теперь считает майора главным источником информации. Он прибавил, что поскольку Аллейн получил такой материал, его миссия в Риме, несомненно, завершена. В голосе Бергарми слышалась явная радость. Аллейн ответил, что, вероятно, дело можно рассматривать и так, и они попрощались.

Так как он собирался ужинать у себя в гостинице, он надел смокинг. В половине восьмого к нему явился Кеннет Дорн. В его поведении смешивались возмущение, бесстыдство и неприкрытый испуг.

Аллейн перечислил ему все данные, добытые Фоксом, и спросил, верны ли они в целом.

— Полагаю, что да, — ответил Кеннет. — Впрочем, вы уже пришли к некоему решению, так что нет смысла отрицать.

— Ни малейшего смысла.

— Ну, прекрасно. А зачем мне было сюда приходить?

— Коротко, вот зачем. Я хочу знать, что произошло вчера между вами и Мейлером у статуи Аполлона. — Аллейн поднял руку. — Не пытайтесь снова выкручиваться. Ложью вы только сделаете себе хуже. Вы договорились о встрече, он должен был принести вам героин и кокаин. Но вы также хотели узнать, удается ли ему шантажировать леди Брейсли вашим отчаянным положением. Наверно, я говорю чересчур грубо, но это именно то, что было. Вы влипли в историю в Перудже, Мейлер предположительно вас выручил. Зная вашу способность выкачивать деньги из тети, он явился с новыми, абсолютно вымышленными рассказами о полицейском расследовании и необходимости дать солидную взятку. Без сомнения, он сказал вам, что леди Брейсли обещала раскошелиться. Вы отрицаете что-нибудь из этого?

— Я молчу, — сказал Кеннет.

— Единственная моя цель — получить от вас показания о том, как вы расстались с Мейлером и куда он пошел — в каком направлении, — когда вы расстались. Ваше сознание не настолько одурманено наркотиками, чтобы вы не поняли меня, — сказал Аллейн. — Этот человек не только превратил вас в болвана и ограбил вашу тетю. Он убил старую женщину. Полагаю, вам известно, что полагается за сочувствие и содействие убийце.

— Это что, по римскому праву? — дрожащим голосом сыронизировал Кеннет.

— Вы британский подданный. Мейлер тоже. Вы не хотите, чтобы его задержали, так ведь? Боитесь разоблачений?

— Нет!

— Тогда расскажите, куда он пошел, когда вы расстались.

Сначала Аллейн подумал, что Кеннет расплачется, потом решил, что он будет запираться, но ничего подобного не произошло. Он несколько секунд скорбно смотрел на Аллейна и словно собирался с силами. Он поднес свои бледные руки ко рту, прикусил пальцы и склонил голову набок. И наконец заговорил и, говоря, словно отводил душу. Он сказал, что, когда Мейлер пришел к нему с героином и кокаином, ему потребовалось тотчас же «кольнуться». Шприц с собой у него был, а Мейлер предусмотрительно захватил ампулу с дистиллированной водой и помог ему. С помощью шарфа Кеннета он наложил ему жгут.

— Себ, знаете, сказочный, — говорил Кеннет, — это ведь не так просто без умения. Найти правильную вену. Так что он все приготовил и кольнул, и я почувствовал себя фантастически. Он сказал, чтобы я лучше присоединился к экскурсии.

Они прошли сквозь всю старую церковь и приблизились к винтовой лестнице. Мейлер спустился к митрейону вместе с Кеннетом, но не вошел, а направился под аркадой в сторону колодца.

Аллейн представил себе, как Кеннет, получивший вожделенный укол, в состоянии блаженства помедлил у входа в митрейон, бесцельно глядя на удалявшегося Мейлера. Достигнув этой точки повествования, он облизал губы и, глядя на Аллейна, почти с удовольствием произнес: