Людмила Зарецкая - Мой любимый сфинкс

– Подождите, – быстро проговорила она, заметно волнуясь. – Вы же Волька! Внук Левушкиного племянника, который приехал из Азербайджана учиться в политехе. – Володя оторопело смотрел на нее. – Ну точно, это же вы! Я просто видела вас всего один раз, когда вы на втором курсе были. Это уж, наверное, лет десять прошло. Тогда еще и Левушка был жив, и Фрида. Я вас сразу не узнала, а сейчас вы заговорили про варенье из фейхоа, я и вспомнила. Это варенье было просто визитной карточкой Фриды. Она еще все время уточняла, что его правильно называть фейхоовое. А все смеялись. Вы меня, наверное, тоже не узнали, а может, и не помните. Моя бабушка очень с Фридой Яковлевной дружила.

Володя на Златино оживление никак не реагировал. Аржанов подумал, что этому услужливому, прекрасно воспитанному мальчику почему-то неприятен новый поворот разговора, и Златины восторги по поводу фейхоового варенья, и ее радостные воспоминания про Горских.

– Так-так, значит, вы – Горским родственник? – спросил Щапин. Видимо, лекарство подействовало, выглядел он здоровым и энергичным. С удовольствием отужинал, правда, избегая спиртного, и теперь тоже, шумно прихлебывая, пил чай. – Что ж не признались, когда мы про Веронику Берковскую говорили?

– Да я про эту Веронику даже не слышал никогда. – Володя вяло махнул рукой. – А хвастаться родством со знаменитостями мы не приучены. Мы всю жизнь сами по себе. Да и Горский мне так-то достаточно далекая родня. Брат деда. Практически седьмая вода на киселе.

– То-то вы к этой седьмой воде прибились, когда из Азербайджана в Россию сбежали, – резко сказал Аржанов, и Злата посмотрела на него с благодарностью. – Приютили вас тут, кормили, поили, в институт пристроили, деньгами помогали, пока вы в общежитии мыкались. Неблагодарная вы скотина. – Володя возмущенно посмотрел на него, но спорить не решился. Муромцев на помощь своему помощнику не спешил, Зимний отвернулся, пряча улыбку, да и Костромин тихо ухмылялся в свои седые усы.

Это мелкий инцидент, случившийся за ужином, почему-то оставил в Златиной душе гадкий осадок, но она заставила себя переключить мысли с неприятного Левушкиного племянничка на предстоящую ночь. Она представила Аржанова, лежащего на шкуре у ее кровати, и тихо улыбнулась.

– Пусть я падшая женщина, но сегодня я заставлю его переместиться с пола на кровать, – пробормотала она себе под нос. – В конце концов, с этим наваждением по имени Александр Аржанов нужно что-то делать. Скорее всего, после проведенной вместе ночи морок рассеется, я снова стану свободной в своих помыслах и смогу лететь обратно к привычному и удобному Артему. Конечно, мне еще никогда не приходилось так откровенно соблазнять мужчину, но когда-то же нужно начинать!

По-прежнему улыбаясь, она пожелала всем присутствующим в столовой спокойной ночи, вышла в холл и начала подниматься по лестнице.

– Я не понял, вы куда пошли? – Негромкий голос за спиной заставил ее оглянуться. У подножия лестницы стоял Аржанов. Сердце стремительно забилось, мощными толчками отправляя кровь в голову и выгоняя оттуда все только что занимавшие ее мысли.

– К себе, – пролепетала Злата.

– Куда вы пошли одна? – уточнил Аржанов. – Я, кажется, русским по белому объяснил вам, что вы не должны ни на минуту оставаться без присмотра. Моего или Антохиного. Вы что, слов не понимаете?

– Понимаю, – растерялась Злата и тут же рассердилась на себя за то, что прибегает к жалким оправданиям. – Я что, в детском саду? Мне отпрашиваться у вас нужно, чтобы в туалет сходить? Или униженно спрашивать разрешения пойти туда или сюда?

– Униженно не надо. Но оставаться одной я вам все-таки не рекомендую. Потерпите, Злата. – Голос его смягчился. – Мне нужен еще только один день. Мне и Зимнему. Я уверен, что в субботу мы получим ответы на все наши вопросы. А пока нужно немного потерпеть, потому что я не уверен, что опасность миновала. Сейчас придет Антон, и вы пойдете в свою комнату, где сможете заниматься всем, чем захотите. Он не будет вам мешать.

– А почему мне может помешать Антон? – глупо спросила Злата. – То есть при чем тут Антон?

– Он сегодня будет с вами ночевать, – ответил Аржанов и внезапно испытал острый укол радости при виде разочарования, явственно проступившего на ее хорошеньком личике. – Мне нужно домой съездить, у меня сын заболел, – счел нужным объяснить он. – Вы не обижайтесь, Злата, но сегодня у вас будет другой сторож. Не менее надежный, чем я.

– Я в этом не сомневаюсь, – сухо сказала Злата. Ее эротические мечты вдребезги разбились о суровую реальность. Она чувствовала себя отвергнутой, и это было отвратительное чувство. Слезы поднимались откуда-то из глубин души. Щипучие злые слезы унижения, которое разрасталось в груди, мешая дышать.

– Мне правда нужно ехать, – мягко сказал Аржанов и взял ее за руку. – Завтра мы с вами и с вашими друзьями целый день проведем на катере. Я приглашаю вас на прогулку, и уверен, что вы сразу простите меня за мой сегодняшний отъезд.

– Мне не за что вас прощать. – Гордость брала верх, Злата не давала пролиться непрошеным слезам и старательно пыталась принять независимый вид. Он не должен был видеть, что она расстроилась. Не должен, не должен, не должен. – Во сколько завтра нужно быть готовой?

Он с уважением посмотрел на нее – решительную, с гордо поднятой головой, как стойкий оловянный солдатик. Она была так хороша сейчас, что он готов был плюнуть на все и запереться с ней в ее комнате, отгородившись дверью от всех расследований, неприятностей и обязательств. Он знал, что это его женщина. Посланная ему в награду за все годы беспросветной работы и постоянного неотвратимого принятия решений. Он физически ощущал, как это будет, когда он поднимет ее на руки, тоненькую, практически невесомую, положит на кровать и упадет на колени, чтобы зарыться в шелковистую пелену ее волос.

Телефон зазвонил, возвращая в реальность. Аржанов сморгнул и чужими ватными пальцами вытащил из заднего кармана джинсов телефон.

– Да.

– Аржанов, ты скоро? – осведомилась в трубке Маша. – У нас горчичников нет. А доктор сказал, что Митьке надо обязательно горчичники поставить. Ты знаешь, где в наше время берут горчичники, а, Аржанов?

– Что?

– Ты горчичники привезешь или нет?

– Привезу. Я сейчас приеду, Маша. Не волнуйся. И абсолютно точно привезу горчичники. И где он простыть-то умудрился? Жара тридцатиградусная стоит.

– Ледяного кваса обпился, – констатировала Маша, не признающая в окружающей жизни ничего непонятного. – Бухает как припадочный. Давай, приезжай уже. Вечно тебя не дождешься, когда ты нужен.