В обратную сторону - Лана Мейер
Кто бы мог подумать, что Дима бережет эту дурость десять лет. Купон на минет. Глазам своим не верю. Он издевается.
— Ты хранил его десять лет? — вздёргиваю бровь я. — Он давно недействителен.
— Завтра последний день, — я вглядываюсь в цифры на бумажке и с удивлением осознаю, что там написана завтрашняя дата.
— Ты бредишь, если думаешь, что я буду делать это после того, как ты унизил меня, — разъяренно шиплю я, глядя ему в глаза. — Точнее… ты бредишь, если вообще допускаешь, даже в своих развратных мыслях, что я буду и хочу это делать, — сотни флешбеков вспыхивают в моих воспоминаниях одной яркой вспышкой.
Дима всегда шутил, что я жадная до его члена. Больше всего в сексе он любил оральные ласки. Он был готов исполнить любое мое желание, после того как мой язык выступал его будильником. А мне всегда нравилось делать это. Принимать его всего, до конца, до последней капли. Нравилось ощущение власти, которое я чувствовала, когда управляла его возбуждением. Я никогда не видела в оральном сексе унижения или преклонения, только полное принятие и запредельную близость. Я обожала ощущать то, насколько сильно он «подсаживается» на мой язык, рот и губы. Говорят, мужчину нельзя влюбить или удержать сексом, но в нашей паре явно произошел какой-то сбой. Коваль становился самым ласковым в мире и готов был свернуть для меня горы каждый раз после того, как я принимала его внутрь на завтрак и ужин.
Скромницей в этом плане я никогда не была.
Правда, к Андрею ничего подобного ни секунды не испытывала. И всегда немного боролась с собой, когда он просил поласкать его ниже пояса. Черт, я опять их сравниваю?
— Что делать, Эля? — не замечаю, как Коваль опустился на диван и потянул меня за волосы за собой. Опустившись рядом с ним, оказываюсь в преступной близости со своим запретным искушением. — Трахать меня своим ртом? Течь, как шлюшка, пока отсасываешь мне? — нагло ухмыляется Коваль. Его лицо слегка плывет перед моим взором, как и вся комната, что начинает вращаться вокруг меня. Виной тому то ли алкоголь, то ли перевозбуждение. — Будешь, Эля, будешь. Ты же хочешь его, — он берет мою ладонь в свою руку и накрывает ею свой член через джинсы, толкаясь вперед бедрами. — Всегда хотела, — плавно выдыхает он, крепче обхватывая меня за шею.
— Ты меня принуждаешь? Изнасилуешь? Отпусти меня. В любой момент кто-то может войти…, — остатки разума пытаются найти пути выхода из ситуации, а чувственная часть меня хочет раствориться в моменте.
В глубине души мне хочется испытать то фееричное ощущение власти над Ковалем, которое я так хорошо помню. Мучать любимого мужчину, видеть, как он сгорает от желания, целиком и полностью находясь в твоей власти — это особый вид сладости и морального удовлетворения.
— Хочешь, — твердым тоном, в котором нет ни капли сомнений, напоминает Дима. — Я помню, как тебе это нравилось, — расстегнув брюки, он быстро приспускает их, позволяя мне потрогать горячую мощь через ткань боксеров. Черт. Я буквально ощущаю, как от него исходит пламенный жар, мгновенно согревающий мою руку. Непроизвольно сжимаю его плоть через боксеры, наслаждаясь тем, что он увеличивается в моем кулаке. Черт. Это безумие… все, что происходит.
— Когда мы проводили ночь вместе, я видел сны, а просыпался от того, что внизу живота сладко тянет. Одна мысль о том, что ты так сильно хочешь меня с утра, подводила к грани оргазма. Я держал глаза плотно закрытыми… чтобы не кончить от этого вида. Просто чувствовал. Твой язык, твои руки, пальцы… твой теплый рот, Эля. Всю тебя. И насколько ты сильно хочешь меня.
Если бы на мне сейчас было нижнее белье, оно было бы уже насквозь мокрым. Увы, под длинное шелковое платье я ничего не надела, и предательская влага бежит по внутренней стороне моих бедер, пока я инстинктивно сжимаю и поглаживаю мощный член Коваля.
Я слишком много выпила…
Ладно, алкоголь тут ни при чем.
Дима пробуждает во мне все животные инстинкты, взывает к голодным демонам внутри, и их уже так трудно остановить.
— Это было давно, когда ты поймешь? — все плывет, внутри органы будто плавятся. Так горячо везде. Во рту, между ног, под кожей. Умираю от потребности в единении с ним, в физическом слиянии. Касаться хочу постоянно. Мне уже не хочется убирать от него руку.
Поднимаю глаза на Диму, когда он вновь берет меня за волосы, слегка наматывая их на кулак.
— Я отдам тебе запись, если ты будешь плохой девочкой. Очень плохой, — благосклонно поглаживает мой подбородок, гипнотизируя меня фирменным взглядом колдуна-манипулятора. Я тону в его глазах, весь мир исчезает, оставляя нас наедине друг с другом.
— Хочешь, чтобы я отсосала тебе за запись? — фыркаю я, по-прежнему выпуская на него коготки.
— Я знаю, что ты сделаешь это, потому что хочешь этого. А не за запись. Не так ли, маленькая? Моя маленькая соска.
— Я…, — слова застревают в горле, на выдохе выходит протяжный стон. Я не могу решиться стянуть с него боксеры, поэтому Коваль делает это за меня, демонстрируя мне свой член, налитый кровью, похотью и желанием.
— Ты хорошо помнишь его, Эля? — мой рот инстинктивно приоткрывается, я буквально дышу на побагровевшую головку, что буквально касается моих губ. — Когда мы поженимся, у нас родится мальчик. И все девочки будут сходить по нему с ума.
— Что ты несешь? — я все еще пытаюсь сделать вид, что вырываюсь из его хватки, а сама мокну от его горячечных бормотаний и от одного вида его члена.
— А если девочка будет, Эль…, — бросая взгляд на меня, он нежно отпускает собранные волосы и вновь поглаживает меня по голове, одаривая благосклонной лаской. — Она будет такая же невероятно красивая, как ты. С такими же пухлыми губками, — он ударяет головкой по моей нижней губе, заставляя меня слегка выгнуться на диване и вильнуть бедрами. — Твой следующий ребенок будет только от меня, Эля. Так и будет. Запомни. Ты
