Александр Эльберт - Такова шпионская жизнь

— Можно последнее желание?

Рони облегченно вздохнул и кивнул головой.

— Пожалуйста, последнюю сессию с Мерилин. Разведка донесла, что они с доном Педро собираются потихоньку пожениться. Я их понимаю. Но уж очень она хороша и необычна.

— Сделаю. Пусть будет им свадебный подарок. Только без «клубнички». Тогда я буду рад иногда тебя выручить.

— Слово джентлемена, Рони! Не будем никому ничего говорить, а?

Рони удивился: — Про что не будем говорить?

— Что ты нас покидаешь, а?

Рони засмеялся: — Это лучшее, что ты мог мне подарить на прощание.

24

В полном соответствии со сценарием фильма дон Педро и Дани мало снимались в последних павильонных сценах. У актера был большой дом в пригороде Лос-Анджелеса и он пригласил к себе Сару и Дани. Через пару месяцев расслабленной жизни, когда Саре и Мерилин, которая чувствовала себя если не хозяйкой дома, то ближайшей родственницей хозяина, что даже лучше, потому что меньше хлопот и обязанностей, — становилось скучно бездельничать, они начинали фантазировать на тему их шпионского прошлого, настоящего и будущего — разумеется, если никого рядом не было. Причем Сара, которая была на 11 лет старше, спокойно слушала и мало говорила. Почему? Она была многоопытная разведчица, очень много знала и именно поэтому всё больше молчала, улыбалась, кивала головой или дремала. А Мерилин казалось, что она много знает, много повидала и ей дозволено говорить об этом. Не со всеми, конечно. Но Сара — это не «все», это коллега. В один прекрасный осенний день они полулежали в одних купальниках рядом с бассейном. Мягкое солнце приятно согревало. Читать и болтать надоело. Они внимательно посмотрели друг на друга: лицо, грудь, живот — что-то изменилось. Встретились глазами, замерли на минуточку, снова обследовали друг друга: живот, грудь, лицо. И сказали одновременно: «Ты не…?» И ответили, едва заметно кивнув головой: «Да…» И спросили друг друга, склонив голову набок: «А он знает…?» И ответили, широко улыбаясь: «Конечно!»

— Рони! Как я рада тебя слышать.

— Мерилин, дорогая, я бы очень хотел…

— Ты всегда хочешь, Рони…

— Ты права. Женщина всегда права, — засмеялся Рони и продолжил: — Я догадываюсь, что вы с Пико не хотите устраивать шумное свадебное веселье… Подожди, не перебивай. У меня есть подарок: несколько фотографий только для вас двоих. Они очень личные и я не отдал их в редакцию журнала… Подожди, это не всё. Самое главное: я увольняюсь, ухожу в отставку, на пенсию…

— Не может быть, ты же совсем молодой…

— … и поэтому хочу приехать в тебе последний раз как фотограф. Я обещал главному редактору и я сам этого хочу. Ты молчишь, что-то случилось?

— Приезжай, Рони. Приезжай просто в гости. Ты сам увидишь и решишь. Я уже не та модель, которую ты знал. Я жду ребенка. Ну вот, ты молчишь.

— Господи, как хорошо… Когда я могу приехать?

25

Операцию, которой так и не было, которая была провалена по мнению Сола, но была проведена блестяще по твердому убеждению политического руководства, — официально закрыли. Раздали награды и попросили вернуть домой всех «наших» участников. Та же история с «вашими», хотя там двоих шпионов-неудачников вернули их семьям раньше. Но как вернуть домой тех, кого нет? До недавнего времени связь поддерживалась с Лолой и Генрихом, но они исчезли, испарились. Посланный на разведку стажер, известный нам по «общению» с одиноким волком, сообщил в Центр, что видел Дуду и двух «ваших» шпионок на нудистском пляже под Мюнхеном; он не решился сказать, что это был пляж на троих. Попросили стажера передать Дуду приказ центра: разыскать Лолу и вернуться с ней домой. Стажер сообщил, что не может выполнить приказ, потому что Дуду и обе девушки-шпионки исчезли.

— Это что же получается? — Сол ходил по большому полупустому кабинету, потирая руки, и рассуждал вслух: — Лола и Дуду пропали без вести, исчезли, улетучились. Фотограф ушел на заслуженную пенсию — молодец, так и надо, бросить все разом, пока есть силы и желание пожить спокойно. Мулаточка для нас потеряна безвозвратно. От такого мужа не уйдешь. Одинокий волк — не знаю, не понимаю его. Да он и не был никогда по-настоящему «нашим», просто очень богатый человек, который играет в наши игры. Тамар — на своем месте. И ей хорошо, и нам не плохо…

— То есть как это, мы не поняли этого последнего утверждения, — сказали хором лысый и курчавый, которые сидели около низенького столика, развалившись в удобных креслах.

— Так ведь господа политики думают, что они прикажут, и Тамар поведет своего Роберта куда надо, как собачку на поводке.

— Так она же родилась в той стране, у нее там папа и мама, — сказал лысый.

— И два брата, — добавил курчавый. — А как она к нам попала? В страну, потом в разведку?

— Плохо документы смотрели, ребята. Папа то у нее из «наших». Влюбился и уехал к маме. А Тамар часто ездила к его родителям, которые и сейчас живут тут, у нас. Ну и…

— Тесен мир, — пробурчал сидящий в углу Майк. — Я ведь тоже родился не здесь, а там… в Бостоне. А когда мама завела нового мужа, я с ним не поладил и убежал к папе и его новой жене сюда. Вот и…

Сол взял яблоко, надкусил, поморщился, положил обратно. Прожевал, проглотил и сказал:

— Кислое очень, совсем неспелое… Да, ребята. Формально остались при нас Сара и Дани. Они всё сделали точно по приказу, не придерешься. А толку? Засветились на весь мир, знаменитости. Сам нашел в интернете: приехали на какое-то светское мероприятие все четверо: дон Педро и Дани в смокингах, а наши шпионки в выпендрежных платьях, да еще животом вперед, обе вот-вот родить должны. А у Сары живот такой большой, будто там…

— Двойня там, — перебил начальника Майк.

— Майк, — остановился посреди кабинета Сол. — Можно найти хотя бы следы Лолы и Дуду?

— Уже пробовал, сэр. Следы есть, людей нет.

— А знаете что, господа-товарищи, — лысый встал, налил себе воду в стакан, выпил и продолжил. — Язык не поворачивается осуждать кого-нибудь. Готовились, старались, долго ждали и дождались: «расслабиться и засветиться».

— А теперь, оказывается, все мы — молодцы, хорошо поработали, — поддержал его курчавый. — Ну как после этого…

Но на этом самом месте Лысый не выдержал и взмолился:

— Сол! Отпустите меня домой, у меня вчера сын родился.

— Да, Сол, — встрепенулся курчавый. — Четвертый ребенок и все мальчики.

Сол плюхнулся в кресло, устало кивнул головой и пробормотал:

— Ну и выдержка у тебя, Робик! Что же ты раньше не сказал, все равно не работаем, воду в ступе толчем. Поздравляю. Все идите домой, все. Устал я, посижу один, спокойно подумаю. На пенсию хочу, домой, к жене и внукам. Ступайте, ребята, ступайте.