Елена Коюшева - Мои прекрасные принцы

— Вы сказали потери. О каких потерях идёт речь?

— О самых обычных, в таких ситуациях. Например, потеря памяти, частичное или полное. Восстановление опорно — двигательного аппарата, у неё сломаны два позвонка. В лучшем случае сможет передвигаться с помощью палочки, в худшем останется лежать. Я перечислил вам только основные последствия подобных травм, которых в основном никогда не удаётся избежать, пусть даже частично.

— Послушайте, — взмолилась я. — Я уже говорила, что готова на всё, лишь бы она поправилась. Ваши слова не разубедили меня. И, что теперь? Вы ей позволите лежать, как овощу, и спокойно будете наблюдать, как она умирает?

Лев Валерьянович тяжело задышал и заметно побледнел:

— После того, как вы мне принесли лекарства, я с чувством выполненного долга могу сказать — я сделал всё возможное.

— Так сделайте не возможное! — не выдержала я, и протянула врачу тысячу долларов.

Лев Валерьянович смотрел то на меня, то на деньги ошалелыми глазами, и не мог выговорить ни слова. Я приоткрыла рот, да так и замерла, пытаясь предугадать его реакцию. Я знала, все врачи берут взятки. Правда самой никогда не приходилось, как говорится, «давать на лапу». Реакция была почти незамедлительной.

— Уберите, — отрезал он, с чувством полного достоинства.

Я придвинулась ближе и прошептала:

— Лев Валерьянович, миленький, я прошу вас, сделайте хоть что-нибудь! — мой голос почти срывался, готовый перейти в плач в любую минуту.

— Вы, не забывайте, у вашей подруги травмы почти несовместимые с жизнью. В таких случаях, обычно идут в церковь и молятся. Может вам обратится к Богу, поверьте, он больше по этой части.

Я слышала, деньги творят чудеса, и не могла поверить, в обратное. В одном, я вынуждена была согласиться с врачом, в медицине сверхчудес не бывает. Слёзы не прошеными струйками выступили на глазах. Врач подошёл ко мне и обнял по отечески. Я уткнулась в его плечо и зарыдала.

— Доченька, успокойся, мне так больно видеть твои слёзы. Чего ты от меня хочешь?

— Помощи, — сквозь слёзы ответила я.

— Смотрю на тебя, и не верю, неужели друзья, могут быть настолько дороги? За свою практику, я всякого навидался, даже родные иногда неспособны на жертвы, а друзья и подавно.

Я подняла на него заплаканные глаза.

— Она мне, как сестра.

— Угу, — промычал врач, и принёс мне стакан воды.

Я с жадностью сделала несколько глотков. Тут раздался телефонный звонок, врач поспешил взять трубку. Я мало, что понимаю в медицине, поэтому особо не вслушивалась. Из разговора, поняла одно: речь идёт о пациенте, и срочной операции на позвоночнике. После договорённостей, Лев Валерьянович обратился с просьбой по моему вопросу. Я оживилась. Не смотря на все мои усилия, я так ничего не поняла. Я почувствовала неприятный холодок и нахмурилась. Лев Валерьянович отлично маскировал слова, ограничиваясь лишь редкими общими фразами, которые для меня ничего не значили. На протяжении разговора неприятный холодок не проходил. Посмотрев на врача, я немного успокоилась. Лицо мужчина прямо на глазах оживлялось, на щеках вновь появился румянец. Пока главврач беседовал по телефону, я постаралась привести себя в более достойный вид. Лев Валерьянович положил трубку. Повисла тишина. В это момент на меня напал столбняк, весьма некстати. Я понятия не имела, как себя вести.

В глубинах моей души, я праздновала победу, но разум отчаянно сопротивлялся.

— Вам, повезло! — произнёс врач. В его голосе было облегчение, но я почему-то не разделяла его.

— Собственно, в чём? — поинтересовалась я, без всякого энтузиазма.

— Твоя подруга, будет жить, и возможно со временем сможет вернуться к нормальной жизни.

Эти слова сотворили чудо. А, ведь, я до последнего верила в чудо. Я кинулась и расцеловала Льва Валерьяновича. Старик слегка опешил, но не посмел меня отдёрнуть. Дав мне, немного времени прийти в себя, он усадил меня в кресло и уже более приземлено произнёс:

— Татьяна Сергеевна, благодарите не меня, а нашего молодого академика Николая Петренко, который согласился взять Светлану к себе в группу. Забегая вперёд, скажу, лечение дорогое, но процент выздоравливающих весьма не мал — 75 процентов, из ста. Причём люди вернулись к своему обычному образу жизни, многие вновь вышли на прежнюю работу. Подумайте, если честно времени у вас — сутки.

Такое развитие событий, вселяло оптимизм, и надежды на лучшее возродились вновь. Если бы, я не вспомнила об Артёме. Мне сделалось не по себе. И всё-таки, как вовремя я про него вспомнила. А, вдруг, понадобится разрешение мужа? Что же тогда. Я уверена, Артём никогда не даст разрешения на экспериментальное вымешивание в организм своей жены. Я замерла, когда вспомнила последний разговор с Артёмом, и поняла, ему не нужна жизнь Светы. И, разумеется, никакого разрешения с его стороны не последует.

— И ещё Татьяна Сергеевна, мне понадобится в письменном виде разрешение мужа Светланы.

На одно мгновение моё сердце перестало биться, а потом заколотилось, как бешенное.

— Я сомневаюсь, что он подпишет эти бумаги. — Лев Валерьянович, а без бумаг можно обойтись.

— Боюсь, что нет.

Тогда мне пришлось рассказать о нашем последнем разговоре с Артёмом. Лев Валерьянович внимательно выслушал меня, и ни разу не перебил. Когда я закончила, он нахмурился и поджал губу. Пару раз пробурчал что-то невнятное себе под нос.

— У меня есть основания вам не верить, если бы не один странный факт. Светлана находится здесь уже более суток, а муж ни разу не позвонил и не поинтересовался о её состоянии. Я звонил, но он не взял трубку, и не перезвонил, мне этот поступок не понравился и показался странным. Но, закон, есть закон, и обойти его я не имею право, если только…. Он задумался на секунду, по-видимому пытаясь о чём-то вспомнить, потом лицо его просветлело, и он воскликнул:

— Чёрт! Ну, конечно. — Наклонился всем корпусом над столом, и хитровато прищурившись, сказал: — Мать Светы — наш шанс! Дело в том, что сейчас жизнь Светланы вне опасности, и пострадать от лечения она уже не может. Во всяком случае, останется всё как есть. Сегодня Надежда Николаевна придёт, и мы всё с ней обсудим.

— Вы гений! — воскликнула я. — Можно мне увидеть Свету?

— Разумеется. Пойдёмте, я вас провожу к ней.