Алисса Джонсон - Дерзкий поцелуй

Но Мак-Алистер был уже не тем человеком, что восемь лет назад.

Ему уже приходилось убивать, чтобы отомстить. И он знал, сколь мало утешения это приносит.

И потом, там, во дворе, была Эви. Она смотрела на него большими, испуганными глазами. Не мог же он просто взять и перерезать ублюдку горло?

Ей и так изрядно досталось.

Мак-Алистер посмотрел на заросли на берегу ручья и решил, что уединения с нее довольно.

Ему была невыносима сама мысль о том, что она стоит там совершенно одна — уязвленная, испуганная и разгневанная. Пусть он не знал, что сказать ей, зато он может быть рядом, на случай если она будет нуждаться в нем.

Интересно, стоит ли попытаться разговорить ее, подумал он. Кажется, от этого ей всегда становилось лучше. Эви очень любила поговорить.

Он привязал лошадей и зашагал к ручью.

А что, если она плачет? Мак-Алистер почувствовал, что ладони у него стали влажными.

Господи, прошу тебя, сделай так, чтобы она не плакала.

Разумеется, он мог вести беседу, мог поддерживать ее, пусть запинаясь, но мог. Но вот, как следует вести себя с плачущей женщиной, Мак-Алистер понятия не имел.

К своему невероятному облегчению, он застал ее сидящей у самой воды. Обхватив руками колени, она сухими глазами смотрела куда-то перед собой.

Мак-Алистер присел рядом и принялся ломать голову над тем, что сказать ей — что угодно, лишь бы вывести девушку из состояния невыносимого страдания, написанного у нее на лице.

— Вам лучше?

К его величайшему сожалению, это было все, на что он оказался способен.

Эви едва заметно передернула плечами.

— Немного. Я бросала камни в воду.

Мак-Алистер перевел взгляд на ручей. В этом месте он был узким, глубоким, с быстрым и стремительным течением. Пожалуй, если бросить сюда камень, то всплеск получится громкий и внушительный.

— Да, это может помочь, — признал он.

— И еще я пинала дерево ногами.

— Тоже неплохо.

— Мне не нравится это, — тоненьким голоском, от звуков которого сердце у него жалобно заныло, проговорила девушка. — Мне не нравится, как я чувствую себя.

Ему — в который уже раз — вдруг отчаянно захотелось обнять ее. И разорвать собственную грудь в том месте, где поселилась неведомая боль. А еще ему хотелось вернуться к кузнецу и убить его помощника. Чувствуя себя ужасно неловко и не находя себе места от беспомощности, он потянулся к ней, чтобы погладить ее по спине.

— Все еще злитесь? — спросил Мак-Алистер, надеясь все-таки, что она выговорится и ей действительно станет лучше.

— В общем-то, да, но… — Эви проглотила комок в горле и подалась — совсем немного, но подалась — навстречу его руке. — Но, пожалуй, я ощущаю себя слабой… слабой и беспомощной.

Мак-Алистер позволил своей руке лечь ей на шею, где принялся ласково и бережно разминать напрягшиеся мышцы.

— Вы боролись.

Она негромко вздохнула от удовольствия, которое доставило ей его прикосновение.

— Я безнадежно проигрывала.

— Все могло получиться наоборот, если бы вы укусили его за руку.

Эви впервые повернулась, чтобы взглянуть ему в лицо, и оперлась щекой о свое колено.

— Вы и это заметили?

— Вы промахнулись на какой-нибудь дюйм, и только потому, что я оттащил его.

Она слабо улыбнулась. Это был успех, пусть и мимолетный, и Мак-Алистер положительно ощутил себя героем.

— И все-таки, — негромко проговорила Эви, вновь устремив взгляд на воду, — я хочу, чтобы он страдал. Я хочу, чтобы он заплатил за то, что сделал. И за то, что собирался сделать.

— Вы жалеете о том, что не дали мне отрезать ему язык, — догадался Мак-Алистер.

— Нет, — возразила она и расцепила руки, чтобы подобрать с земли гладкий камешек. — Я жалею о том, что не сделала этого сама.

— В таком случае, предлагаю вам компромисс, — сказал он, с неохотой убрав руку. — Я держу его, а вы — отрезаете ему язык.

Улыбка вновь вернулась на лицо Эви, и на этот раз она была чуточку шире и веселее.

— Он все равно может умереть от заражения.

— Он — ученик кузнеца, подмастерье. Ему представится прекрасная возможность применить полученные навыки на практике и прижечь собственную рану.

Улыбка сменилась негромким смехом.

— Впечатляющая картина.

— Полагаю, вы удовлетворены?

— Да. — Эви по-прежнему крутила камешек в пальцах, не сводя с него задумчивого взгляда. — А вы бы сделали это?

— Подержал его для вас?

Она кивнула.

— С удовольствием. — Мак-Алистер не смог удержаться и потянулся к ней, чтобы заправить Эви за ухо выбившуюся прядку волос. Он не спешил убирать руку, наслаждаясь шелковистой мягкостью ее волос. — Если вам от этого станет лучше.

Сам-то он так не думал, но если это как раз то, что ей было нужно…

Эви коротко выдохнула и швырнула камешек в воду.

— Скорее всего, меня бы просто стошнило.

Так всегда бывает в первый раз, подумал он и, почувствовав отвращение к самому себе, отнял руку от ее виска. Эви, похоже, не заметила его смущения.

— Полагаю, акт мщения теряет свою привлекательность, когда в самом его разгаре вас выворачивает наизнанку и вы извергаете содержимое своего желудка.

Мак-Алистер улыбнулся, потому что понимал, как ей сейчас необходима его поддержка.

— Все зависит от того, куда извергается содержимое вашего желудка. Цельтесь в обувь своего обидчика, и к его физическим страданиям прибавится еще и оскорбление.

Эви расхохоталась, искренне и громко, что называется, от души.

— Отличная мысль!

— Ну что, теперь вам стало лучше?

— Немного. — Эви коротко вздохнула, сжав губы. — Во всяком случае, я чувствую себя лучше, чем когда пинала дерево. — Она вытерла руки о подол юбки. — Полагаю, нам пора двигаться дальше.

— Мы можем задержаться здесь столько, сколько захотите.

Эви покачала головой и встала.

— Нет, мне бы хотелось уехать отсюда как можно скорее и как можно дальше.

Откровенно говоря, Эви чувствовала себя не просто лучше, а намного лучше. Нельзя сказать, что она пришла в свое обычное, веселое и жизнерадостное, расположение духа, но гнев уже не застилал ей глаза красной пеленой — большая часть его рассеялась еще тогда, когда она швыряла камешки в воду и пинала ни в чем не повинное дерево. Что же касается страха и негодования, то против них, оказывается, лучшим оружием стали веселый смех и искренний разговор. И за это она должна была поблагодарить Мак-Алистера.

Эви искоса поглядывала на него, пока они пробирались к тому месту, где он привязал лошадей. Пожалуй, она никак не ожидала от него утешения в виде смеха. А если уж быть перед собой предельно честной, то она вообще не ожидала от него утешения, в любом виде.