Тёщин подарок (СИ) - Александра Гусарова
Девушка послушно облачилась в предложенную одежду и побрела в указанную сторону.
Фойе возле дверей, отрезающих операционный блок от остального мира, было большим и светлым. Окна, выходящий на больничный парк, кто — то заботливо приоткрыл. И в них раздавалось чирикание воробьев. Жизнь продолжалась.
Девушка устало опустилась на бежевый диван, стоящий у стены. Пара пожилых немцев и женщина на соседних диванах удивленно на нее посмотрели.
Она оглядела себя, представляя, как выглядит со стороны. Исцарапанные голые ноги прятали ступни в бахилах. Бахилы были ее единственной обувью на данный момент. Из-под больничного халата выглядывало зеленое платье длиной почти в пол, по подолу украшенное золотой вышивкой. Светлые волосы торчали в разные стороны.
— Совсем беженцы обнаглели! — ворчливо поделилась со спутником пожилая фрау. — Посмотри, в каком виде в больницу заявилась.
Она, видимо, рассчитывала, что девушка ее не поймет. Только Кристина посмотрела на разговорчивую даму из-под нахмуренных бровей, поджала губы и коротко ответила:
— Фрау, я коренная немка.
— Простите, но вы так странно одеты! — зарделась дама.
— Магдалена, вечно ты свой язык не вовремя распускаешь! — пожурил ее спутник.
Ввязываться в дальнейшие разборки девушка не стала. Она расчесала пятерней волосы и заплела их в косу. Так голова стала выглядеть чуть приличнее. Затем откинулась головой на стену и прикрыла глаза. Мир вокруг перестал для нее существовать.
В какой-то миг вышел хирург и что-то сообщил пожилой паре. Фрау заплакала, мужчина приобнял ее и повел прочь. Женщина, сидевшая одна, тоже дождалась сообщения и покинула холл с улыбкой на устах. А Кристина всё ждала, не реагируя на внешние раздражители.
Она в уме просчитывала все возможные варианты. И в это мгновение окончательно согласилась с бабушкой Машей: главное — не где, а с кем. Да, она любила Германию. Но Максим был здесь чужим. И она уедет в Россию и будет жить там. Её историческая родина ей понравилась.
Вышел хирург и спросил, смешно выговаривая сложную русскую фамилию и ставя ударение на первый слог:
— Кто здесь с герром Боярским? — хотя она одна сидела в помещении.
— Я, — в миг подскочила девушка. — Я его невеста.
Она сразу предпочла установить свой статус, чтобы потом не было недоразумений.
— О! — устало улыбнулся мужчина. — Поздравляю, ваш жених оказался крепким малым. Потеряв много крови, он всё же дотерпел до операционного стола. Все прошло хорошо. Сейчас мы его отвезем в реанимацию.
— А пуля где? — вдруг вспомнила она.
— Какая пуля? — растерялся врач.
— Как какая? — удивилась она. — Которую вы извлекли!
— Не знаю, — пожал плечами хирург. — Наверное, в мусоре. Санитарки потом выбросят.
— Отдайте ее мне, пожалуйста! — она в мольбе заломила руки. — Максим мечтал из нее кулончик сделать.
— Хорошо, сейчас скажу! — махнул он рукой, удаляясь обратно.
Пульку в пластиковом пакетике ей действительно вынесли через две минуты. Она еще попыталась хоть краешком глаза увидеть Макса. Да только выезд в реанимацию был закрыт от глаз посетителей.
Кристина спустилась в приемный покой. Сдала обратно халат. Озадаченно посмотрела на бахилы и решила их не снимать. Хоть какая-то защита от пыли берлинских улиц. Телефона с собой у неё не было. Он так и остался лежать в сумочке, забытой в кафе, где они отмечали ее совершеннолетие. Возможно, после заварушки Максим и забрал сумку с собой, только жалеть её девушка не собиралась. Купит новый смартфон и начнет забивать контакты уже из новой жизни.
Папа её всегда учил верить только в лучшее.
— Плохие мысли притягивают неприятности, а хорошие помогают удачно складываться событиям! — говорил он.
Сердобольная санитарка дала ей еще одну пару бахил, чтобы было сподручнее шагать по асфальту. Такси поймала практически сразу, оно как раз кого-то привезло сюда, и поехала домой с верой в светлое будущее.
Дома девушка разделась и первым делом встала под горячие струи душа. Очень хотелось смыть с себя грязь прошедших дней. Все те липкие взгляды и дурные мысли, полученные от абертонцев, казалось, въелись под кожу, и их оттуда уже ничем не достать. А ещё захотелось хорошо пахнуть. Для него. Для любимого. После душа она сбрызнула влажные волосы духами, которые ей однажды подарил Боярский. Аромат был нежным, солнечным. Он так и сказал:
— Этот запах напоминает мне тебя! Солнышко вперемешку с корицей и ароматом летних яблок из домашнего сада.
Затем завернулась в банных халат и села гипнотизировать домашний телефон. Его номер она оставила в больнице, и, если произойдет что-то непредвиденное, позвонить ей должны были именно сюда.
Но аппарат молчал. И ей предстояло решить: хорошо это или плохо? Следуя бабулиным заветам, решила, что Максим сейчас спит, значит, его организм потихоньку сам себя исцеляет. Следовательно, всё идет хорошо.
Неожиданно тишину разрезал дверной звонок. Она испуганно вздрогнула, секунд десять посомневалась, но к дверям подошла и сдавленным голосом уточнила:
— Кто там?
— Крис, это Ирма! — представилась посетительница, да и голос точно был ее. — Я тебе сумочку принесла.
— Сейчас! — отозвалась хозяйка квартиры, проверив посетителей через дверной глазок и трясущимися руками пытаясь открыть замки. Еще минуту назад она саму себя считала спокойной. Адреналин точно не зашкаливал. И лишь трясущиеся руки, которые не могли выполнить простейшие действия, выдали ее истинное состояние.
Ирма была одна и действительно принесла сумочку, забытую в кафе. Она протянула ее подруге, но та решила, что не стоит морить гостью на пороге и позвала девушку в дом. Ирма посчитала это хорошим знаком. Прошла, села на диван и вопросительно уставилась на Кристину.
— Что ты на меня смотришь, как будто в первый раз увидела? — поинтересовалась с усмешкой подруга. — Я не музейный экспонат.
— Прости, конечно, но вчера был экзамен. И перед его началом приходила директриса и сказала фрау Меджик, что тебя не будет по уважительно причине. Якобы тебя выкрали террористы и сейчас ведётся розыскная работа по твоему спасению, — озабоченно поведала Ирма, пожав при этом плечами.
Кристина поморщилась, сжала кулаки и непроизвольно выпрямила спину, словно королева на приеме подданных.
— Да, почти правда, — выдохнула хозяйка дома. — Просто они не террористы, а мои земляки из Абертонского эмирата. Или я неправильно выразилась? В Абертоне каждого мужчину можно считать террористом.
— Ты как, сама-то, главное, в порядке? — уточнила подруга.
— Да со мной без проблем, — вздохнула она и махнула рукой. — Меня гораздо больше волнует, что Максима ранили. Он сейчас в больнице. Ему операцию сделали. Вот сижу, новости жду. Надеюсь, что они будут хорошими.
Кристина прикрыла глаза, потрясла головой, отгоняя непрошенные эмоции. И неожиданно для себя всхлипнула, а затем и разревелась. Сказалось напряжение последних дней. Ирма
