Оксана Семык - Капкан на охотника

Звонок телефона словно вспарывает тишину моей квартиры. Пачка сока чуть не вываливается из моих рук. Я замираю и решаю не подходить к аппарату, но телефон продолжает с удивительным упорством издавать резкие звуки. Наконец, я не выдерживаю, ставлю сок в холодильник, иду в комнату и снимаю трубку.

— Алло, — раздаётся издалека голос Кожина.

В панике я бросаю трубку на рычаг.

Что ему нужно? Уже начинает проверять, уснула ли я? А правильно ли я поступила, что сняла трубку?

«Наверное да, — лихорадочно размышляю я. — Он же должен убедиться, что я подхожу к телефону, если в сознании».

Теперь остается только ждать его следующих звонков.

Время течёт мучительно медленно. В ожидании решающего момента я не знаю, чем себя занять. Я то сажусь, то вскакиваю, то меряю шагами комнату. Меня клонит в сон. И зачем я сегодня проснулась раньше, чем обычно?

За окнами уже совсем стемнело. Я включаю люстру. В мягком электрическом освещении окружающие меня знакомые предметы выглядят так успокаивающе, а сонливость вроде бы отступает. Я забираюсь с ногами на диван, открываю книгу, но строчки прыгают у меня перед глазами, и смысл прочитанного до меня не доходит.

Я раздражённо отбрасываю книгу в сторону, и тут раздаётся телефонный звонок. Сердце у меня падает в пятки. Началось. Проверяет, заснула ли я. Что ж, не буду подходить к телефону. Пусть думает, что снотворное подействовало.

Телефон замолкает, но через минуту вновь разражается трелью. Я зажимаю уши — настойчивые звонки слышны всё равно. Потом снова тишина, и снова звонок.

Я стойко переношу эту пытку. Наконец, вероятно, убедившись, что разбудить меня телефонными трелями невозможно, звонящий прекращает терзать мой слух.

Теперь он может попытаться войти в любую минуту. Я сжимаю свой мобильник в мгновенно вспотевшей ладони и напряжённо вслушиваюсь в тишину, царящую в квартире, борясь с вновь подступившей дремотой.

В ожидании проходит минут пять. Наконец, меня подбрасывает звонок в дверь. Сжавшись в комочек, я лихорадочно соображаю, не забыла ли я включить камеру. Кажется, нет. Теперь мне нужно лечь на диван и прикинуться спящей. Сейчас убийца убедится, что я не подхожу к двери и войдёт сам.

Однако события начинают развиваться по совершенно другому сценарию. В дверь сначала трезвонят, а потом начинают стучать кулаком. Я, ничего не понимая, встаю и тихонько подхожу к дверному глазку. Кожин. Это он.

До самого последнего момента у меня ещё оставалось сомнение в правильности моей догадки, и где-то глубоко в душе теплилась надежда, что под именем Вениамина, грабящего и убивающего женщин, скрывается кто-то другой, не Михаил.

Но глаза не обманывают меня.

Я расставила ловушку, и именно Кожин попал в неё. Вот он, всего в каких-то сантиметрах от меня. Я слышу через дверь его тяжёлое дыхание. Я даже могу разглядеть капельки пота на его лице.

Но почему он, не переставая, жмёт на кнопку звонка и стучит в дверь? Совершенно сбитая с толку, я не знаю, как поступить. С самого начала всё пошло не так, как я планировала. Он должен был пытаться открыть дверь ключом — ведь он уже бывал здесь, я знаю. Для чего ему появляться с таким шумом? Он же поставит на уши всех моих соседей!

Мне трудно соображать. Мысли ворочаются в моей голове с большим трудом. Сонливость всё больше одолевает меня. Что-то я обязательно должна сделать. Но что? Не могу вспомнить. Что со мной происходит?

Словно сомнамбула, не понимая, что делаю, я отпираю дверь и распахиваю её.

Я пытаюсь что-то сказать Кожину, но язык не ворочается во рту. Ноги мои подкашиваются. Меня словно накрывает огромным тёмным мягким колпаком. Я пытаюсь протестовать против погружения в эту засасывающую бездну, но лишь успеваю увидеть, как маньяк переступает через порог.

Глава 45

Кожин входит в квартиру и захлопывает за собой дверь.

Быстро обведя глазами прихожую, он делает шаг ко мне.

Я отскакиваю и упираюсь спиной в стену, отделяющую коридор от комнаты.

Только теперь я вспоминаю, что должна была подать сигнал Пашке, а мой сотовый остался на диване.

Господи! Какая же я дура!

Я бросаюсь назад в комнату. Но, увы, это мне только кажется, что бросок мой стремителен. На самом деле я еле тащусь, ватные ноги меня не слушаются, предательски заплетаются, и после нескольких шагов я, споткнувшись, падаю и проваливаюсь в забытье.

Там тепло и темно, и почему-то не хочется оттуда возвращаться…

Мне кажется, что я прихожу в себя через много часов. Я уже лежу на диване. Приподнимая налитые тяжестью веки, вижу склонившегося надо мной Михаила.

Его серо-стальные глаза обшаривают мое лицо, квадратные плечи заслоняют свет от люстры. Губы его шевелятся — он что-то говорит мне, но я уже не слышу.

Что со мной? Откуда эта тяжелая, непреодолимая сонливость?

Кожин протягивает ко мне руки.

«Сейчас будет душить», — успевает мелькнуть в мозгу коротенькая мысль, на которую, кажется, уходят последние силы.

Сотовый давит мне под ребра, но я понимаю, что уже не успею его вытащить из-под себя и дать сигнал Пашке.

Я уже не могу бороться, и хочется лишь покорно закрыть глаза и смириться с тем, что я проиграла.

Внезапно в комнате гаснет свет. Дальше все происходит очень стремительно.

Кожин как-то странно дёргается, сначала всем своим немаленьким весом падает на меня, отчего из моих легких разом выталкивается весь воздух, а потом скатывается с меня и с дивана, отмечая свое падение глухим ударом об пол.

Надо мной нависает чей-то темный силуэт.

«Пашка, — благодарно думаю я, но уже в следующую секунду моё горло захлёстывает жёсткая петля.

Ошарашенная, я успеваю осмыслить, что ничего еще не закончилось, и мое убийство только начинается.

Я ещё успеваю глотнуть воздуха, прежде чем удавка затягивается, и потому пытаюсь бороться с неведомым маньяком, удивляясь, откуда во мне, уже смирившейся было со смертью, появилась энергия.

Лица напавшего я не вижу — в темноте вместо него лишь неясное пятно, и я вонзаю в это пятно ногти, отчаянно царапая его, и с удовлетворением слышу, как убийца издает вопль, в котором смешаны и боль, и ярость.

Но силы слишком неравны. Воздух в легких заканчивается. Виски ломит. Сердце стучит, как барабан.

Мне нужно сделать вдох. Это все, о чем я сейчас могу думать. Но сдавленное горло не пропускает воздух. Такое ощущение, что голова сейчас взорвется изнутри.

Я конвульсивно хватаюсь за одежду душителя и чувствую, как слабеют мои пальцы. Наконец, они бессильно разжимаются, и мои руки падают, больше не сопротивляясь.