Татьяна Тронина - Интриганка

Или – нет? Или Полина все равно бы устроила ту же самую «кармен-сюиту» с братьями, по уши в нее влюбленными?

Лука вот еще сделал предложение… Соглашаться или нет? Он милый, он заботливый. Он любит. И она его тоже любит. Но, боже мой, как они будут жить?! В прямом смысле… Зоя здесь, в глуши, далеко от Москвы, а Лука? Сейчас-то он свободен, но уже через месяц, кажется, у него начнутся съемки в сериале. И – все, он круглые сутки занят, сам признавался, каково это – сниматься в сериале.

Да, возможно, первое время он будет хранить Зое верность, а потом? Они же раз в сто лет смогут встретиться, раз у обоих такая специфичная работа!

А жить где, если наконец появится новое «окно» в съемках у Луки? У Зои? Он вроде уже высказывался на этот счет, что не альфонс, не собирается жить на территории женщины, в свою квартиру зазывал. Но, опять же, а как же Зоины заказы? Где она будет ими в городе заниматься? Ведь ей нужна огромная мастерская…

Дети. Лука говорил о детях. И это здорово. Зоя тоже хотела детей, своих. Очень. Но как дети будут жить здесь, в Рушницах, в этой пыли? Тут пылесось – не пылесось, а мраморная пыль пропитала весь воздух. Вон, терапевт каждый раз морщится, слушая, как дышат ее легкие…

Как ни раскладывай, получается, Зое придется бросить свою профессию и уехать из Рушниц.

Выходит… Зоя должна пожертвовать ВСЕМ, если выйдет замуж за Луку.

И еще! Такого красивого мужчину, как Лука, обязательно будут осаждать со всех сторон женщины. И тут дело даже не в том, пойдет он налево от Зои или нет… Она сама свихнется от ревности, изведет себя и изведет его, потому что по характеру Зоя – ревнивая, и тут уж ничего не поделать.

Долго ли продержится их брак?

Разум говорил Зое – нет.

Да, и про разум. Пусть Полина сумасшедшая, глупая и т. п. – но зато она пусть и короткое время, но жила полной, насыщенной жизнью. Это ведь такое счастье – жить не умом, а сердцем. Чувствами. Безумствовать, а не щелкать на счетах – что пойдет в плюс, а что в минус. Сгореть – пусть быстро, но зато ярко, а не тлеть вечность.

А Лука – «я знаю, ты будешь хорошей женой и матерью, бу-бу-бу…». Где страсть?! Хочется страсти, волшебства, романтики, а не голого расчета. Безумств тоже хочется!

Зоя заплакала. Она сидела, не вытирая слез, и думала о себе и Полине.

Жалко. Как же жалко ее, бывшую подругу, художницу – талантливую, но неприкаянную!

Зоя уже не плакала, а рыдала, закусив рукав у кофты.

Счастья нет. И не будет никогда.

Она не давала себя обнять, утешить. Не отталкивала буквально, но всем своим поведением, своим видом говорила – не трогай меня сейчас.

Вероятно, Зоя находилась в шоке от всего произошедшего. Ладно, понятно, надо дать ей время, чтобы прийти в себя. Хотя так хочется прижать ее к себе… ну, и все прочее тоже хочется сделать. И плевать, что смерть ходит рядом, что Полина, пусть и бывшая, но лучшая Зоина подруга – погибла.

Потому что любовь важнее смерти. Только любовь может утешить и успокоить, затянуть все раны.

…На следующее утро Лука поехал за Сивохиными, а Зоя осталась в доме, чтобы вымыть полы и еще раз проветрить гостиную.

Супруги – Елизавета Остаповна и особенно Петрович – оживились, когда в больнице появился Лука. Они, верно, уже считали его женихом Зои… Конечно, Сивохины не спрашивали напрямую – «как у вас там с Зоей дела?», осторожничали, но все же в их глазах читалось нечто такое… Любопытство, радостное ожидание.

Они неплохие люди, Сивохины, если радовались чужому счастью, если были благодарны за то, что о них помнят, о них заботятся. Да, конечно, они, наемные работники, прислуга, по сути, и тревожились одновременно немного – ведь если будущее Зои изменится, то, возможно, изменится и их судьба?

«А ничего не изменится, – вдруг подумал Лука. – Они нужны. Ведь, если мы с Зоей родим детей, без помощников не обойтись! Хотя не комильфо мужику жить в доме жены примаком, я на это Зое уже намекал. А ничего! Я этот дом возьму да перестрою, если Зоя позволит, конечно… И вроде как не совсем уже ни при чем тут буду».

Зоя к их возвращению прибралась, приготовила обед. Сердечно обняла Елизавету Остаповну и строго-настрого велела ей лежать.

В общем, все мило и душевно, хотя и несколько нервно-тревожно.

Эту ночь Лука и Зоя опять провели раздельно. Зоя продолжала отдаляться, замыкаться в себе. Сидела в своем кабинете, чертила, рисовала что-то на компьютере – говорила, что, возможно, скоро возьмется за очередной проект, обдумывает одну идею и лучше ей не мешать…

– Там этажерка сломанная валяется… Хочешь, я ее починю? – заглянул к ней Лука.

– Ты? Зачем? Проще выкинуть и новую купить. Ладно, чини, если хочешь.

– Твоими инструментами можно воспользоваться?

– Да-да, пожалуйста…

От нечего делать Лука принялся ремонтировать ту этажерку, которую сокрушил Володя.

…Лука не столько хотел починить сломанную вещь, сколько изменить ее. Сделать из добротной, но скучной деревянной штамповки нечто новое, изящное.

Он любил красивые, интересные вещи, а дом Зои – словно кунсткамера, был наполнен мертвыми предметами.

Лука заменил сломанные элементы в этажерке, надстроил карниз сверху, балки сделал резными, добавил еще несколько декоративных элементов… Казалось бы, вещь должна была стать массивнее, тяжелее, но нет – наоборот, этажерка приобрела легкость, ажурность. Лука ошкурил ее, снял прежнюю темную краску, открыл древесину – прозрачную, медового, золотистого оттенка.

Пока возился в Зоиной просторной мастерской, вдоволь надышался деревом, клеем – словом, всеми теми запахами, к которым привык с детства, сидя в мастерской у деда-краснодеревщика.

Приятно было снимать стружку, соединять детали, резать по древесине…

Оказывается, Лука ничего не забыл из того, чем занимался когда-то вместе с дедом.

«Вот ремеслом я сейчас занимаюсь или творчеством? Наверное, и то и то…»

– Ух ты… – Лука не заметил, как в мастерскую вошла Зоя. – Починил! И как красиво! Ты, Лука, настоящий плотник… – она осторожно прикоснулась к резным деталям этажерки.

– Нет, не так, – усмехнулся Лука. – Плотник – это тот, кто может построить дом. А столяр – делает все то, что внутри дома. Хотя… Эти две профессии очень связаны, да. Я говорил, дед работал столяром-краснодеревщиком? Знатную мебель изготавливал, да.

– Как красиво…

– Ну, это я еще без чертежа, без эскиза все делал, на глазок, – скромно произнес Лука. – Можно меня почти скульптором считать? А, коллега?

Он шутил, конечно. Зоя улыбнулась, обняла его. Потом сказала:

– А сделай еще вот тут один небольшой карнизик… Вот так и так? – Она набросала карандашом на листке рисунок. – Потом позови меня, ладно?