Одержимость - Лена Вечер
— А это интересный вопрос, — задумался мужчина, рисуя незатейливые узоры на чистом листе бумаги. — Наш психолог-профайлер составила его психо-портрет и пришла к выводу, что данный мужчина вспыльчив, эмоционален, влюбчив и не привык отступать. По началу Рита для него была лишь целью для получения информации, а потом он в неё влюбился. Или что-то вроде этого. Я не знаю, как назвать чувства этого мужчины, может это одержимость, когда объект вожделения любыми правдами и неправдами должен принадлежать ему, даже если чувства невзаимные. Он так захотел, значит так должно быть. А может он таким образом хотел поскорее забыть о Софии и случившемся, как говорится, клин клином вышибают… Мы не разобрались ещё до конца.
— Я плохо его знаю, но с уверенностью могу сказать, что человек с тяжёлым и сложным характером. Как и всё его окружение, он вращался в другом мире — криминальном, и ему было многое подвластно. Может, в случае с Ритой, он перешёл грань вседозволенного, потому что так часто оставался безнаказанным.
— Да, мы знаем о его окружении и чёрных делах, которыми он занимается. Мы наведались к его другу в Москве, Давиду, к которому ранее и вы приходили. Поэтому и были уверены, что вы знаете, где он, потому что друг нам ничего не рассказал, а мы не стали применять силу, да и зачем, когда у нас есть вы, — неоднозначно пожал плечами мужчина, казавшийся уже изрядно уставшим.
— Я попрошу приготовить вам кофе? — предложил я, потому что и самому бы не прочь взбодриться.
— Да, пожалуй, — согласился мужчина, устремив взгляд серых глаз к окну. Я заказал кофе у секретаря и приготовился к рассказу о том, что мне известно о местонахождении Юнадия и Риты.
Рита.
Утро наступает слишком быстро. Веки тяжёлые, а душа измучена. Когда же наконец наступит тот день, когда Слава заберёт меня из этого ада? Мне всего лишь необходимо немного потерпеть. Собраться с силами, даже если кажется, что больше не могу. Сердце бьётся в груди, когда я выползаю в гостиную, где на диване вальяжно расположился Юнадий и листает ленту новостей на смартфоне. Я не хочу вспоминать о вчерашней ночи, даже если мысли змеями навязчив лезут в голову: как он тяжело дышал надо мной и взял меня силой, ведь теперь это стало обычным делом.
— Что-то не так? — он лёгким броском отшвыривает телефон в сторону, словно это игрушка, а не последняя модель айфона и устремляет взгляд в мою сторону.
— Нет, всё нормально, — рассеянно отвечаю я, а внутренний голос в это время мне твердит: «Спокойно. Это всё бесполезно. Любой спор, любое непослушание сыграет со мной злую шутку. Надо просто потерпеть и притвориться, ведь это несложно».
— А вот я в этом не уверен. Ты поменялась после последней ночи в клубе. Что происходит, может объяснишь?
— Нет, Юнадий, тебе показалось. С чего бы мне меняться?
— Не знаю, это ты мне должна рассказать. А может ты влюбилась?
— Чего? — меня пробирает на истеричный смех от его рассуждений. — В кого, если я постоянно с тобой? Я сижу в этой золотой клетке и не вижу белого света! — вырывается у меня, о чём я тут же жалею и уже готова к его бурной реакции. Закрываю глаза и мысленно считаю: один, два, три… но ответной реакции не следует, Юнадий спокойно закуривает толстую сигару и продолжает:
— Признаю, в последний период я не был достаточно внимателен к тебе. Проблемы навалились, как снежный ком. Меня могут искать, поэтому повторяю тебе простую истину: не разговаривай с незнакомцами. Если кто-нибудь в клубе, на улице, да где угодно, даже в туалете, вырвет тебя на разговор и начнёт спрашивать обо мне, ты ничего не знаешь. Ничего, поняла? Хотя они вряд ли доберутся до этого места, — он сжимает с силой губы и тушит сигарету в пепельнице. Одинокая струйка дыма поднимается наверх, к белоснежному гравированному потолку.
— Хорошо, я поняла. Можешь не беспокоиться. Для всех — я тебя не знаю, — утверждаю я, понимая, что не хватало ещё чтобы он меня впутывал в свои криминальные проблемы. Мне хватает своих забот.
— Молодец, такой ты мне нравишься больше. Иди ко мне. — Я подсаживаюсь рядом, поплотнее затягивая халат. — Будешь хорошей девочкой, сегодня выйдем потусить. В новое место, — заявляет он и в мгновение вся боль и слёзы забываются. Ведь это мой шанс. Наш со Славой шанс сбежать из этого ада.
Мне нужно собрать мысли в кучу, а иначе моё настроение меня выдаст. Юнадий всегда внимательно всматривается в моё лицо, но ничего не говорит. Он постоянно ищет подвоха. Оно и понятно, когда держишь кого-то силой возле себя, то никак не можешь расслабиться.
— Ты рада? Я ради тебя стараюсь, — так странно слышать от него, что он раскаивается. Может он начинает по-настоящему влюбляться? Хотя нет, такие как он, не умеют любить. Они любят только деньги и власть, им нравится подавлять и принижать тех, кто слабее их. Таким образом они чувствуют себя сильнее и значимее, а иначе их жизнь была бы пуста и бессмысленна. Я не собираюсь больше разбирать его личность, сейчас для меня главное узнать все детали сегодняшнего дня и устроить план побега со Славой. Мне необходимо действовать аккуратно, но в то же время уверенно и решительно, а иначе я могу упустить момент.
— Куда пойдём? — небрежно бросаю я, начиная накручивать тёмные шелковистые волосы на плойку.
— В клуб Даймонд. И надеть мой подарок жемчужное ожерелье, оно тебе очень идёт.
Глава 24
Вячеслав.
Я заканчиваю свой недлинный рассказ о том, что мне известно о Юнадии и где его можно найти, затем бросаю взгляд на наручные часы, которые поблескивают в лучах полуденного солнца. Полдень. Всего лишь полдень, а кажется, что прошла вечность.
— Почему вы не сообщили об этом полиции? — недоумевает следователь. — Вашу девушку похитили, а вы начинаете своё личное расследование.
— Именно, потому что я возглавлял список подозреваемых и не хотел запутывать и так запутанную историю. Иногда проще лечь на дно, подождать пока всё растрясётся, а потом действовать.
— В вашем случае это прокатило, но так бывает не всегда, особенно когда речь идёт об убийцах. Юнадий с лёгкостью убил вашу супругу. Приревновал, вспылил — и нет человека, так же просто он может поступить и с вашей девушкой, понимаете? Вы рискуете, если он узнает о вас и вашей договорённости с Ритой.
— Я не позволю, — со злостью ударяю кулаком по столу. Так,
