Тьерни Макклеллан - Дела сердечные

— Живенько!

Так-так, секундочку. Дайте сообразить. Барби велит мне поспешить навстречу собственной смерти? Что-то тут не так.

— Скайлер, — едва слышно произнесла Барби, — шевелись.

Машинально я сделала пару шагов вперед, а затем снова остановилась. Мы стояли на виду у всего офиса. Однако, как ни странно, ни единая душа не глянула в нашу сторону. Впрочем, если бы кто и глянул, вряд ли бы это что-то изменило. Барби стояла вплотную ко мне, и невозможно было рассмотреть пистолет в ее руке. Но все равно странно, почему это мы с ней вдруг стали невидимками.

— Вперед! — со злостью повторила Барби.

Я сделала шажок и снова затормозила. Сглотнула слюну, чтобы не скрипел голос, и, собрав остатки мужества, сказала:

— Знаешь, Барби, никуда я не пойду. — И признаться, сама удивилась своей дерзости.

Барби удивилась гораздо больше. Кажется, даже охнула от возмущения.

— Еще как пойдешь! А ну!

Покачав головой, я обернулась и посмотрела на нее. Ничего себе! Похоже, в глазах Барби что-то взрывали.

— Давай, Скайлер! Иди! Быстро! — Она выглядела рассерженной и — впервые за время нашей милой беседы — слегка испуганной. — И без шума, поняла?

Без шума? Тут в голове моей пронеслось сразу несколько мыслей. Первая: неужели Барби в самом деле ждет, что я стану содействовать собственной гибели? Она что, издевается? Или шутит?

И вторая: неужели Барби всерьез полагает, что мне следует облегчить ей задачу? Ведь если разобраться, Барби просит меня спокойненько выйти на улицу, стараясь не привлекать внимания. Чтобы, значит, она отвезла меня в какое-нибудь глухое местечко и начинила пулями.

М-да, похоже, мне и впрямь не по вкусу подчиняться приказам. Да пошла она!..

— Эй, я сказала, живо! — Барби теряла терпение.

Догадываетесь, что я ответила?

— Черта с два!

Барби с шумом втянула в себя воздух:

— Скайлер, я не шучу, я тебя пристрелю! А потом пристрелю всех остальных.

— Черта с два, — повторила я. И огляделась по сторонам. Дама в спортивном костюме увидела Барби и подняла вверх пухлый указательный палец, пытаясь привлечь ее внимание. — Разуй глаза, Барби. Посмотри, сколько вокруг народу. Тебе не удастся пристрелить всех, кто-нибудь обязательно до тебя доберется. — Я слушала себя и невольно думала, как складно и убедительно говорю. Будто сама каждый день стою перед подобным выбором: как быть — расстрелять всех до единого или удрать, никого не трогая? Надо подумать. — Откровенно говоря, Барби, твой единственный шанс — поскорее унести отсюда ноги.

— Ты должна пойти со мной, — жалобно заскулила Барби. И попыталась вновь пригрозить пистолетом, но эта штуковина больше не пугала меня.

Я даже взглядом не удостоила ее пушку.

— Барби, если ты не уберешься отсюда сию же минуту, я во весь голос заору, что у тебя оружие. Ручаюсь, что вон тот парень, который говорит с Джарвисом, скрутит тебя, не успеешь ты и глазом моргнуть.

Теперь я блефовала на полную катушку. Упомянутый парень был настолько ошеломлен процентами, которые ему с женой предстояло заплатить за ближайшие тридцать лет, что, узнай он о пистолете Барби, возможно, стал бы умолять ее пристрелить его первым.

Однако Барби приняла за чистую монету каждое мое слово. Окинув помещение испуганным взглядом попавшего в капкан зверя, она метнулась к выходу.

Я с трудом удержала на месте пухлую даму в тренировочном костюме, устремившуюся следом за Барби.

Глава 18

Едва Барби скрылась из виду, я позвонила в полицию.

Ее поймали в Нэшвиле, на территории соседнего штата Теннесси. Можете представить, она ехала на своей собственной машине, с номерной табличкой "ЗАЙ-ЙКА"! Очень в стиле женщины, у которой в голове сквозняк.

Если бы Барби догадалась воспользоваться какой-нибудь другой машиной, на ее поиски ушло бы больше времени. А так она попала аккурат в одиннадцатичасовые новости.

Услышав, как диктор рассказывает обо всем этом, я подумала, что, наверное, должна испытывать радость, облегчение или что-то подобное. Но мне вдруг стало грустно. Щеголь с Третьего канала взахлеб повествовал, как подозреваемая была замечена на автостраде и задержана без осложнений. Затем он пустился в долгие рассуждения о процедуре выдачи преступницы нашему штату и о предъявлении обвинения, а я сидела на кушетке, и по щекам моим струились слезы.

Когда-то Барби была моей подругой. Мы с ней вместе ходили в кино, готовили друг другу ужин, вместе проводили вечера, потягивая "Кровавую Мэри" и болтая о бывших мужьях и детях.

Казалось, она ничем не отличается от меня.

И вот она убила человека. Затянула шарф вокруг шеи женщины и безжалостно оборвала ее жизнь.

Как такое может случиться? Как человек доходит до точки, когда единственным выходом видится убийство?

Господи, Барби, что же стряслось?

Этот вопрос не давал мне покоя. Прежде всего, наверное, потому, что я никак не могла выбросить из головы, что до этого ужасного события у нас с Барби было столько общего. Наши дети примерно одного возраста, и, хотя у Барби дочь и сын, а у меня два сына, проблемы с ними очень сходные. Как и я, Барби работала агентом по недвижимости и переживала, когда падали продажи. Между нами всего два года разницы, — можно сказать, ровесницы. В общем, Барби была очень похожа на меня. Хуже того, я очень похожа на нее.

Так неужели всем нам так недалеко до совершения убийства? И если подтолкнуть, мы становимся способны на такой ужас?

После ареста Барби я долго пребывала в депрессии, и это еще мягко сказано. Меня терзала мысль: могла ли я каким-то образом предотвратить случившееся? Может, были какие-то признаки надвигающейся трагедии, а я их пропустила? Или же моя собственная неприязнь к Труди помешала мне разглядеть, насколько Барби возненавидела эту женщину?

Но, что кошмарнее всего, в конце концов я вынуждена была признаться себе: даже сейчас, после всего случившегося, Барби вызывала у меня гораздо больше симпатии, чем Труди.

Прямо скажем, через неделю после ареста Барби меня все еще нельзя было назвать душой компании. К пятнице даже Шарлотта стала выходить из комнаты, стоило мне войти. Думаю, всем уже осточертело выслушивать, как я снова и снова перемалываю эту историю. Дошло до того, что Джарвис отвел меня в сторонку и сказал:

— Слушай, Скайлер, все закончилось. Барби за решеткой, где ей и место. И ты ни в чем не виновата, понимаешь?

С радостью поверила бы Джарвису на слово, но не следовало забывать, что самого его не назовешь поборником морали. Пока он говорил, память услужливо подсказала мне, как однажды дорогой шеф впаривал клиентам домик с "очень тихими", по его словам, соседями, — в то время как все до единого сотрудники агентства знали, что рядом находится кладбище.