Елена Арсеньева - Моя подруга – месть

– Хотя бы отнесите ее в ванную, если уж не позволяете ей помочь, – сказала Марьяна, пристально глядя на Абделя. – Сама ведь она не дойдет!

Абдель ненадолго задумался. Потом кивнул напарнику, и тот, подхватив Ларису под мышки, поволок ее в ванную комнату.

– Я задержусь? – спросил, не сводя жадного взгляда с распростертого на полу тела.

– Только попробуй! – прошипел Абдель.

Охранник хохотнул:

– Да ладно… Ты что, шуток не понимаешь? А эту девочку для кого берегут?

Он повел автоматом в сторону Марьяны. Та метнулась в угол. Охранник громко расхохотался.

– Хватит ржать, – проворчал Салех. – Долго мы тут будем стоять?

– Босс приказал привести вас к нему, – глядя то на Марьяну, то на Надежду, проговорил Абдель. И снова в его голосе прозвучали какие-то виноватые интонации. Впрочем, Марьяна была слишком напугана, чтобы вдаваться в такие тонкости.

– Я… никуда не уйду, – пробормотала она наконец. – Я должна смотреть за ребенком.

– Эта шлюха – его мать? – Абдель глянул в сторону ванной, где Лариса пыталась встать на колени. – Она и присмотрит. А за дверью будет стоять охранник. Если ребенок закричит, тебя позовут.

Марьяна молча кивнула. Она с ненавистью взглянула на Абделя.

Шлюха! Он назвал Ларису шлюхой! И это после того, что той пришлось пережить! Может быть, он и сам был в числе тех, кто сделал Ларису «шлюхой»! Нет. Надеяться на Абделя нелепо. Он продаст ее Рэнду не задумываясь. С чего это ей кажется, будто негр глядит на нее как-то особенно, будто пытается что-то передать взглядом? Иллюзия все это. Глупости!

– Ну так пошли, если босс велел! – выкрикнула Марьяна. – Ну, чего стоим?

– Вот так вот, Абдель, – хохотнул Салех. – Я всегда говорил, что ты – настоящая баба. Тебе бы юбчонку носить, а не штаны! – Он взглянул на Надежду, и в голосе его зазвенела ненависть: – Протяни руки!

Салех снял с пояса наручники. Его напарник ткнул Надежду стволом в живот.

Пленница со стоном повиновалась, и наручники защелкнулись на ее запястьях. Салех с охранником взяли Надежду под руки. Салех счел нужным предупредить:

– Только дернешься – хорошенькая девочка получит пулю. А зачем смерть торопить?

Надежда коротко кивнула – мол, поняла.

Ее вывели.

Марьяна шла следом.

Как и вчера, она надеялась разглядеть в коридоре хоть что-то, сулящее спасение, но времени на это не было – их тотчас ввели в соседнюю комнату.

Марьяна осмотрелась – и ее сразу начало трясти. О Господи… настоящая тюрьма.

Окна были забраны решетками. И никакой мебели, только широкий и длинный стол под голой лампочкой на шнуре. Лампочка ярко горела, хотя за окнами светило солнце, и это вселяло ужас – вспоминались фильмы про фашистов, про пытки в гестапо. На этом столе вряд ли играли в покер… А стулья вдоль стены – для зрителей, желающих насладиться чужими страданиями?

Ее толкнули в угол. Рядом застыл охранник. Надежда и державшие ее под руки Салех с напарником стояли в другом углу.

Абдель замер у двери. Едва дверь открылась, он почтительно вытянулся.

В комнату вошел Рэнд.

Марьяна узнала его только потому, что не сомневалась: войдет именно он. И все же в первую минуту она глазам своим не верила: это был совсем не светского вида европеизированный господин, а настоящий араб – в белой рубахе и в красной клетчатой куфье, перехваченной вокруг головы черным шнурком. Глаза его скрывали темные очки, и если бы не рыжеватая борода, Марьяна, вероятно, не узнала бы его.

За спиной Рэнда стоял высокий араб в камуфляже, с автоматом наперевес. Марьяна в изумлении уставилась на рослого незнакомца. Она впервые в жизни видела такого красавца! Причем это была истинно мужская, даже несколько грубоватая красота. Подобные лица Марьяна видела только в Иордании: у жителей этой страны совершенно особые черты.

Впрочем, Марьяна тут же забыла о красивом незнакомце. Было о чем подумать! Борис не появился. Хорошо это или плохо? Пожалуй, все-таки плохо: он умыл руки, его не интересовала судьба бывшей жены. Очевидно, Борис очень не хотел, чтобы Рэнд узнал о его прошлом. Все-таки признать, что тебя, мужчину, изнасиловали женщины… Промелькнула мысль о шантаже, но Марьяна тут же ее отбросила. Нет, надо увидеться с Борисом. Но осталось ли у нее время?..

Впрочем, пока Рэнду было не до нее. Лишь мельком взглянув на Марьяну, он уставился на Надежду. Молодая женщина повернулась к нему и невольно прищурилась – за окнами ярко светило солнце.

– Затянувшееся развлечение с вашей подружкой доставило всем массу удовольствия, – сказал Рэнд, и Марьяна с трудом узнала его голос: протяжная вальяжность исчезла, сейчас он чеканил слова.

Впрочем, вчера Рэнд говорил по-русски, а сегодня – по-английски, и не очень хорошо. Однако Надежда поняла его, и лицо женщины исказилось гримасой.

– И мы кое-чего добились, – продолжал Рэнд. – Она назвала одно имя… имя человека, который, оказывается, прекрасно осведомлен о делах ее мужа. Вы поняли меня?

Женщины не переглянулись – не посмели. Однако у Марьяны появилось ощущение, что они с Надеждой долго смотрели друг другу в глаза, словно прощались. Конечно, они все поняли… чего ж тут не понять? Из Ларисы выбили признание, она сказала, что Надежде известно, где находится Виктор. Им пришлось потрудиться – вон в каком состоянии ее приволокли! Значит, она долго держалась, молчала, пока страдания не сломили ее.

Сердце Марьяны заныло – сейчас ей стало стыдно за свою прежнюю неприязнь к Ларисе. Ведь она могла сознаться сразу – и избавить себя от грязи, боли, крови… Марьяна вспомнила красные полосы на спине Ларисы и чуть не расплакалась. Ее ведь и били ко всему прочему. А она молчала. Молчала, потому что не знала: Надежда уже приняла решение выкупить за жизнь Виктора жизнь его семьи. Так что Рэнду сейчас осталось только задать вопрос – и получить ответ.

Марьяна стиснула руки у горла. Ох, что бы она только не отдала, только бы оказаться сейчас подальше отсюда. Или хотя бы за стенкой, в соседней комнате! Чтобы не слышать этот роковой вопрос, чтобы не слышать губительный ответ и чтобы Надежда навсегда осталась в ее памяти той же неустрашимой, насмешливо-бесшабашной «железной леди» – «последней надеждой» Виктора Яценко. Но теперь нет у него надежды, потому что БМП сломалась, броня больше не крепка и танки наши, увы…

Очки Рэнда сверкнули – он снова посмотрел на Надежду. Его молчание было невыносимым. Наконец вздернулась верхняя губа под полоской рыжих усов.

– Говорят, молчание золото? – усмехнулся Рэнд. – Не всегда. Да, не всегда! И тебе придется убедиться в этом. Tвоя преданность хозяину вошла в пословицу… но она не войдет в историю. Tы расколешься, ты все скажешь! Нисколько не сомневаюсь: ты сейчас как бы надеваешь невидимую кольчугу… ну, и все такое – что там у вас принято делать перед решающим боем? Так вот знай: ты проиграла! Ты выдашь своего любимого хозяина, как шлюха выдает своего сутенера, когда на нее наседают копы! Ты его выдашь – а я его прикончу. Шею сверну!