Разрушительная игра - Ана Хуанг
– Он хотел схватить тебя.
– Он бы не рискнул. – Я не знала, что собирался сделать Эрхолл до появления Риса, но он был слишком умен, чтобы терять самообладание на публике. – Прошу, забудь. Я просто хочу спать. Вечер был долгий.
Я больше не хотела тратить энергию на Эрхолла. Он того не стоил.
Рис подчинился, хоть и с недовольным видом. С другой стороны, он вообще редко выглядел довольным.
Он проводил меня до комнаты и, когда мы подошли к двери, вытащил что-то из кармана костюма.
– Твой подарок на день рождения, – хрипло сказал он, протягивая мне свернутый лист бумаги, перевязанный лентой. – Ничего особенного, но он был у меня с собой, и я подумал, может, тебе понравится.
У меня перехватило дыхание.
– Было вовсе не обязательно.
Мы никогда не покупали друг другу подарки на день рождения. Максимум – еду, и даже тогда делали вид, что праздник тут ни при чем.
– Это пустяки.
Рис напряг плечи, наблюдая, как я осторожно развязываю ленту.
Развернув бумагу, я ахнула.
Там была я.
Точнее, рисунок меня в бассейне, в окружении холмов и с океаном вдали. Голова запрокинута, улыбка на лице – я выглядела свободнее и счастливее, чем когда-либо себя помнила. Изгиб губ, блеск в глазах, даже крошечная родинка под ухом…
Он запечатлел каждую изысканную, кропотливую деталь, и, глядя на себя его глазами, я показалась себе самой красивой женщиной в мире.
– Ничего особенного, – сказал Рис. – Оставь, если хочешь, или выброси. Мне все равно.
– Выбросить это? – Я прижала рисунок к груди. – Шутишь? Рис, это прекрасно!
Произнесенная фраза повисла в воздухе, и мы оба поняли, что я снова назвала его по имени. Впервые после Коста-Рики.
Но это казалось правильным, потому что в тот момент он не был мистером Ларсеном. Он был Рисом.
И Рис сделал мне лучший подарок из всех, что я когда-либо получала. Да – не модную сумочку и не украшение с бриллиантами, но один его набросок был мне дороже сотни бриллиантов от «Тиффани».
Купить бриллиант может любой. Но никто, кроме него, не смог бы так меня нарисовать – кроме того, он впервые поделился со мной своим творчеством.
– Нормально. – Он пожал плечами.
– Нет, прекрасно, – повторила я. – Серьезно, спасибо. Я сохраню его навсегда.
Даже не думала, что доживу до этого дня, но Рис покраснел. Действительно покраснел.
Я зачарованно наблюдала, как румянец растекается по его шее и щекам, и меня охватило жгучее желание пройти этот путь языком.
Но, разумеется, я не могла этого сделать.
Похоже, он хотел сказать что-то еще, но передумал.
– Не охранная сигнализация, но ее можем оставить на Рождество, – сказал он с ухмылкой.
Я усмехнулась – от его таланта и чувства юмора у меня кружилась голова. Больше всего на свете я любила, когда вечно серьезный Рис шутил.
– Ловлю на слове.
– Спокойной ночи, принцесса.
– Спокойной ночи, мистер Ларсен.
Той ночью я лежала в постели и смотрела на рисунок Риса в лунном свете, сочащемся сквозь занавески. Хотела бы я снова стать той девушкой. Она еще не наследная принцесса, греется на солнце в далеком городке, где никому ее не найти. Но я уже не она.
Возможно, рисунок Риса понравился мне так сильно не только потому, что он был художником, но и потому, что он увековечил ту версию меня, которая ушла навсегда.
Я аккуратно свернула картину и спрятала в потайной угол прикроватной тумбочки.
Принцесса на полставки.
Чтобы взойти на трон Эльдорры, красивого личика мало.
Позвольте прояснить, господин спикер. Я не собираюсь отрекаться, отходить в сторону или передавать свои обязанности кому-то еще.
До сих пор я была пассивной участницей собственной жизни: позволяла другим принимать за меня решения, терпела оскорбления прессы и презрение таких, как Эрхолл.
Хватит. Пора брать все в свои руки.
Политическая жизнь Эльдорры была полем битвы – и вот-вот раздадутся первые выстрелы.
Глава 25
Рис
Кто-то однажды сказал, что ад – это другие люди[11].
Они были правы.
В частности, ад – наблюдать, как другие люди скользят по катку, пьют горячий шоколад и строят друг другу глазки, как в проклятом романтическом фильме.
Черт подери, сейчас даже не Рождество. Все куда хуже.
Сейчас – День святого Валентина.
На моей челюсти дернулся мускул, когда послышался хохот Бриджит и более глубокий смех Стефана, и желание кого-то убить – например, блондина, имя которого начинается на букву «с», – усилилось.
С чего вообще может быть такое веселье?
Я не мог представить ничего способного так рассмешить, тем более сказанного святым Стефаном.
У Бриджит и Стефана даже не должно было быть свидания. С вечера бала прошло всего четыре дня. Кто, черт подери, идет на свидание с человеком, которого знает всего-то четыре дня? Нужно проверить биографические данные и провести слежку, чтобы убедиться, что Стефан не тайный убийца-психопат и не насильник.
Я считаю, принцессы не должны ходить на свидания, пока не будут собраны данные о жизни кандидата хотя бы за год. А лучше за пять лет – на всякий случай.
К сожалению, королевскую семью совершенно не волновало мое мнение, поэтому я находился на самом большом катке Атенберга и наблюдал, как Бриджит улыбается Стефану, словно тот избавил мир от голода.
Он что-то сказал, она опять рассмеялась, и его улыбка стала шире. Он убрал с ее лица выбившуюся прядь волос, и моя рука потянулась к пистолету. Возможно, я бы его вытащил, если бы каток не кишел репортерами – они фотографировали Бриджит и Стефана, записывали их на камеры и вели трансляцию их свидания в «Твиттере», словно это были Олимпийские игры.
– Какая милая пара, – проворковала стоявшая рядом журналистка, фигуристая брюнетка в ярко-розовом костюме, от которого рябило в глазах. – Не считаете?
– Нет.
Она моргнула, явно удивленная лаконичным ответом.
– Почему нет? Вы имеете что-то против его светлости?
У нее буквально слюни потекли от предвкушения пикантной истории.
– Я сотрудник, – пояснил я. – У меня нет мнения о личной жизни работодателя.
– Мнение есть у всех. – Журналистка улыбнулась, напоминая акулу, скользящую у поверхности. – Меня зовут Джас. – Она протянула руку. Я не отреагировал, но это ее не смутило. – Если захотите высказать мнение… или что-нибудь еще… – в ее голосе проскользнула игривая нотка, – звоните.
Она вытащила из сумочки визитку и сунула мне в руку. Я чуть ее не выбросил, но из вежливости сунул в карман, даже не глядя.
Оператор
