Почти любовь - Алекс Джиллиан
Они оба выглядят, как важные гости на приёме у английской королевы. Мартен в строгом деловом костюме с бабочкой и белоснежным воротничком, маман в стильном классическом платье, с безупречным макияжем и прической. Я на фоне их аристократического великолепия чувствую себя случайно затесавшейся на пир господ деревенщиной, хотя и постаралась одеться прилично… для дня рождения на даче. Черные джинсы, кремовая водолазка и кроссовки. Волосы заплела в длинную косу, накраситься забыла. Вылитая Дуняша, дочь настоящего русского богатыря. Папа, к слову, у меня весьма крепкой комплекции. Высоченный, здоровенный. Одни плечищи чего стоят. Мы с мамой рядом с ним, как две Дюймовочки. Он хоть и именинник сегодня, но тоже решил одеться по-простому. В смокинге рыбу на гриле готовить несподручно. Семга, кстати, уже аккуратно разложена по тарелкам.
Сервировка стола сегодня на высшем уровне. Как в лучших домах Парижу. И смешно, и грустно. Мама с раннего утра меня гоняла, как Золушку, и сама не оставалась в стороне. Совместными усилиями выдраили небольшую гостиную, достали хрустальный бабушкин сервиз, отполировали до блеска, потом взялись за готовку и едва управились к трем. Жульен, трюфели, луковый суп, цыплёнок в вине и салат с анчоусами под лимонным соусом… Видел бы Кравцов весь этот ассортимент, удавил бы меня на фиг. Ему я ничего сложнее пельменей и омлета не готовила. Клянусь, исправлюсь! Завтра приеду и что-нибудь вкусненькое сварганю, полы помою и унитаз начищу. Даже рубашки его поглажу. Честное слово!
– Не скучаете по Парижу? – с интересом любопытствует мама, не сводя пристального взгляда с моего липового жениха. Не могу с уверенностью сказать, что он ей понравился, но неприязни не вызвал – это факт. Пока она присматривается, а вердикт озвучит позже и мне лично.
– Не успеваю соскучиться. У деда в последнее время обострились проблемы со здоровьем, приходится часто летать в Париж и жить на два дома, – с печальной миной сообщает Виктор.
– Сожалею. Надеюсь, сейчас все в порядке? – осведомляется маман, одарив Виктора сочувствующим взором.
– А что себе старика не заберете? – вступает в разговор отец. Кажется, сегодня это его первое официальное обращение к Виктору. Папа, вообще, всегда такой молчун. Не любит он попусту чесать языком.
– Пробовали уговорить, но дед у меня с характером. Не поддается. Говорит: умирать буду дома.
– Его можно понять, – хмыкнув, кивает папа. – А у тебя какие планы на будущее? И на Олесю в частности?
– Планы? – Виктор немного теряется от панибратского тона и вопроса в лоб, но быстро приходит в себя и отвечает четко и по делу: – Я закончил Институт Дружбы Народов, работаю в крупном благотворительном фонде. Собираюсь и дальше развиваться на данном поприще. На Олесю у меня самые серьезные планы. Не волнуйтесь, в Париж не увезу. Здесь обоснуемся.
– Не рановато ли для серьезных планов? – прямо спрашивает отец. – Олесе всего девятнадцать. Куда спешите?
– Игорь, они оба уже взрослые, сами решат, как для них лучше, – мама дотрагивается до папиного плеча, смущенно улыбаясь гостю. – Тем более, что о браке пока речи не идет. Я же правильно вас поняла, Виктор?
– Я сделал Олесе предложение. Она пока думает, – ошарашивает нас всех Вик. Нервно икаю, метнув в него яростный взгляд. Что он несет? Мы же договаривались, что никаких разговоров о свадьбе.
– Вот оно как! – хмуро произносит отец, отодвигая в сторону тарелку и складывая руки на столе. – Родителей своих поставил в известность? – от папиного сурового тона я сама вся сжимаюсь. От навалившегося дерьмового предчувствия становится трудно дышать.
– Игорь Степанович, мои родители давно знают о моих чувствах к вашей дочери и очень хотели бы с ней познакомиться лично, но Олеся никак не решится. Если бы вы могли как-то повлиять…
– Вик, хватит нести чушь! – вне себя от ярости шиплю я.
– Почему чушь, Лесенька? – вмешивается мама. – Я думаю, что нам обязательно нужно устроить общую встречу и всем вместе пообщаться.
– Свет, угомонись, – папа бросает на жену предостерегающий взгляд. – Если Олеся не готова знакомиться с семьей Виктора, значит время ещё не пришло. Я привык доверять своей дочери.
– Спасибо, пап, – выдыхаю с облегчением. Но я рано радуюсь.
– И раз уж вы решили жить вместе, то я должен быть уверен, – отец устремляет тяжёлый взгляд на Виктора. Мое сердце испуганно дёргается в груди и падает в пятки. – Я должен быть уверен, что ты осознаёшь ответственность, которую тебе, как мужчине, придётся нести за обоих.
– Разумеется, – заверяет Вик.
– Ты отдаёшь себе отчёт в том, что с Олесей полноценной семьи у вас никогда не будет?
– Почему? – с заминкой удивленно спрашивает Виктор и, повернув голову, недоумевающе смотрит на меня, потом поочередно на родителей.
– Ты ему не сказала… – с досадным вдохом констатирует мама.
Я опускаю взгляд на свои ладони, прилежно лежащие поверх колен. Хочется провалиться сквозь землю или встать и уйти по-английски, или хотя бы по-французски. А по-французски – это, интересно, как?
– Ясен пень не сказала, – ухмыляется отец. Без упрека, без осуждения, даже с некоторым удовлетворением. – А чего ей откровенничать, если замуж не собирается? Радуйся, Свет, что у твоей дочери мозги на месте.
– Ну как же? Живут вместе, – растеряно разводит руками мама.
– Пусть живут. Кто им мешает? – рассуждает отец, повергая меня в еще больший ступор. – Молодо-зелено. Поживут, разбегутся. Таких Викторов еще будет… – мать толкает папу локтем и хватается за сердце.
– Извините Игоря за бестактность. Он совсем другое имел в виду, – пытается «сгладить» неловкость.
Мартен сидит мрачнее тучи, не вкуривая, что вообще происходит. Меня вдруг раздирает нервный хохот. До коликов в животе, слез из глаз и пузырей из носа. Не хочу даже думать, как выгляжу со стороны. Виктора, конечно, по-человечески жалко, но, по крайней мере, так он быстрее смирится, что у нас с ним без вариантов.
– Олесь, может быть, объяснишься? – оскорбленно подаёт голос Виктор.
Бедолага. Вряд ли он когда-либо оказывался в подобной ситуации. Мне должно быть стыдно, а не смешно. Прикрыв рот руками, я тщетно пытаюсь успокоиться. Мама уже пунцовая от смущения, отец крутит пальцем у виска.
– Это нервное, – невозмутимо поясняет он Виктору. – Раз уж ты, как порядочный, сделал предложение нашей дочери, то мы сами тебе все популярно разъясним, как ответственные родители.
– Вы меня напугали, если честно, – с подозрением покосившись на меня, признаётся Вик.
Ещё бы! Я сама себя боюсь. Вроде ничего сегодня не пила крепче чая.
– Пугаться нечего, – «приободряет» папа. – Олеся – девочка сильная, отважная, целеустремлённая и упрямая. Любые сложности встречает во всеоружии. Она у нас настоящий боец, дважды вышла победителем из борьбы с острым лимфобластным лейкозом, перенесла операцию по трансплантации костного мозга. Весной исполнится пять лет после рецидива. Это означает, что она справилась, но медикаментозная терапия и ежегодные осмотры никуда не денутся. Этот факт придётся принять, как и то, что репродуктивная система Олеси серьезно пострадала из-за длительного интенсивного лечения. Простыми словами, совместных детей у вас, увы, не будет. Вот, пожалуй, все, что ты должен знать, прежде чем принять решение о будущем ваших отношений.
Закончив, папа спокойно откидывается назад, приняв расслабленную позу. За столом воцаряется напряженная наэлектризованная тишина. Слышно, как тикают часы на стене и скрипят половицы на чердаке. Я больше не смеюсь, ощущая на себе пристальный потрясённый взгляд фальшивого жениха. Он мог бы быть настоящим. Ещё год назад…
Я бы умерла, случись год назад все, что происходит сейчас. А теперь? Нужно ли Вику знать все это теперь, когда между нами не осталось личных отношений?
– У тебя рак? – рассматривая меня с каким-то новым выражением, глухо спрашивает Вик. В потемневших глазах появляется подозрительный блеск, губы, подрагивая, кривятся. О нет. Он же не слезу пустить решил?
– Нет у меня никакого рака! – раздраженно бросаю я. – Пять лет
