Алена Винтер - Своя-чужая жизнь, или Верни мою любовь

– Приезжай завтра ко мне. Обязательно приезжай! Тогда и поговорим.

Он быстро скрылся за дверью. Анна оперлась спиной о стену и медленно съехала по ней на пол.

– Прости меня за эту сцену, – произнесла она, явно думая о другом.

Артем вдруг испытал желание – присесть рядом с ней. Он так и поступил: опустился на пол и дружески похлопал ее по коленке.

– Это Галеев? – спросил он, и Анна кивнула. – Не извиняйся, – продолжил он и нахмурился.

Артем всегда тонко чувствовал людей и редко ошибался в их оценке. Человек, только что покинувший его квартиру, не внушал доверия к себе, он вел себя презрительно и надменно, чем вызывал у Виноградова крайнюю неприязнь. Более того, в нем ощущалась жестокость, что говорило об опасности. И тем не менее в глазах Галеева было столько любви, когда он смотрел на Анну, что это просто сбивало с толку. Виноградов старался избегать людей, у кого безжалостность непостижимым образом сочеталась с чувственностью, ибо считал их непредсказуемыми, а потому – неуправляемыми. Рэм Галеев относился к числу тех людей, кого следовало обходить стороной. В нем чувствовалось могущество, грозившее уничтожить любого, кто пойдет ему наперекор, и Виноградов решил не вступать в конфронтацию с ним, понимая, что его сил окажется недостаточно для противостояния.

Анна поднялась с пола и прошла в спальню.

– Я возвращаюсь к Жене, – сказала она. – Нет смысла оставаться здесь, так как мое появление в Москве уже не является тайной. Веронике известно о том, что я жива, и она наверняка как следует подготовилась к моему визиту. Поэтому тихо и без шума взять ее не удастся. Придется придумать новый план. Черт!! – Анна яростно разбросала подушки по комнате и, сев на кровать, обхватила голову руками.

Казалось, Артема мало волновали размышления Анны по поводу Вероники. Он все еще думал о мужчине, покинувшем его квартиру, и, задумчиво потеребив подбородок, спросил:

– Кирсанова, кто такой этот Галеев?

– Какая разница? Мой друг…

– Которого ты боишься? – Виноградов потряс Анну за плечи. – Больше не встречайся с ним. Никогда!

У подъезда Рэм остановился и посмотрел на машину, сидя в которой его ожидал Малиновский. Ян со скучающим видом осматривал двор, но Рэм знал, что ни одна, даже самая несущественная деталь не будет оставлена им без внимания и что он уже давно определил степень риска, которому подвергает себя Рэм, находясь в этом дворе.

Малиновский не доверял Анне, впрочем, в его глазах она выглядела не такой опасной, как Вероника. Он вообще не любил сестер Кирсановых. Обе женщины вносили разлад в и без того хрупкую психику Галеева. В их присутствии он становился раздражительным, зацикленным на эмоциях, переставал контролировать себя и делал много глупостей. Малиновский считал, что ни одна женщина не стоит того, чтобы потерять из-за нее свою сущность. Но Рэм не прислушивался к его советам, он готов был разрушить весь мир, лишь бы обладать одной из сестер. Только вот какой именно, Малиновский не знал. На разных этапах его жизни Рэмом владели противоречивые желания. То ему нужна была Вероника, обладавшая таким же бешеным темпераментом, как и он сам, то в нем вдруг оживала любовь к Анне, которая хоть и являлась полной противоположностью сестры, но, похоже, была такой же непредсказуемой. Они обе были проклятьем Рэма, ломавшим его изнутри. Но если при виде Анны Рэм лишь пылал от неразделенной страсти, то Вероника наполняла его сердце жестокостью, вынуждая его совершать поступки, приносящие боль в первую очередь ему самому.

Хитрый и ловкий, что невозможно было определить с первого взгляда, Малиновский выглядел как обычный водитель, чьей главной целью было удовлетворять прихоти хозяина. Собственно, это он и делал. Ему было безразлично, насколько желания Рэма отвечают этическим нормам и как соотносятся с теми духовными качествами, которыми руководствуются обычные люди. Для него мораль не имела никакого значения. Это были лишь буквы, пустые, несерьезные, а потому – лишние. Им не было места в его жизни, вследствие чего Ян с легкостью помогал Рэму превращаться в такое же беспринципное существо, каким и он сам являлся. Он не видел ничего плохого в том, чтобы мужчина добивался своего любой ценой. Методы, приближающие человека к цели, не изучались детально, их благородство либо безнравственность и вовсе не брались в расчет. Жизнь для Малиновского ассоциировалась с войной, а на войне, как известно, все средства хороши. На войне способы действий не делятся на честные и подлые, они бывают лишь удачными и выгодными или проигрышными, поэтому останавливаться, теряя время на размышления о высокой нравственности, – неэффективно.

Единственное, что Малиновский считал недопустимой глупостью, – это привязанность к женщинам. В них он видел разрушителей мужских характеров и судеб, поэтому он избегал тесного контакта с представительницами прекрасного пола, несмотря на то, что регулярно пользовался их услугами. Но одно дело – ни к чему не обязывающий секс, и совсем другое – эмоциональная зависимость. Относительно второго мнение Малиновского было категоричным и однозначным – женщинам не место в сердце мужчины. Они должны удовлетворять физические потребности последних, но как только какая-нибудь барышня неосторожно переступает запретную черту, пытаясь войти в личное пространство мужчины, от нее надлежит избавиться – быстро и безжалостно. Ибо, проявляя слабость по отношению к красивой мордашке, ты теряешь стойкость. Подобное было бы непростительной ошибкой. Недостаточная твердость ведет к разрушению внутреннего мира, зависимость от женщины ломает и отбирает главное – самого себя. А если нет себя, то нет и жизни. Есть только беспросветная горечь, неудовлетворенные желания и надломленные чувства.

Именно таким потерянным и ослепленным гневом выглядел Рэм, стоя у подъезда и обдумывая нечто. Малиновский злился – он терпеть не мог, когда Рэм пребывал в подобном состоянии. Но больше всего раздражало его то, что причиной этого упадочного настроения являлась какая-то баба, в которой, по мнению Малиновского, не было ничего особенного, лишь пустой гонор и некоторая привлекательность. Наверняка Анна сперва поманила Рэма, а потом выставила за дверь, как это уже не раз случалось. Она вела себя подобно собаке на сене: испытывала желание и одновременно отвергала. После встреч с ней Рэм надолго впадал в неконтролируемую ярость, которая убивала и его, и всех тех, кто имел несчастье оказаться рядом с ним в эти минуты.

Малиновский посигналил, привлекая внимание Галеева. Тот безразлично посмотрел на машину и, развернувшись, направился к выходу из двора. Выругавшись матом, Малиновский завел мотор и медленно поехал следом за ним. Через десять метров Рэм остановился, дождался, когда машина поравняется с ним, и открыл дверцу.