Енё Рейто - Циклон «Блондинка»

Рэнсинг не слишком упрямился, в особенности после того, как Эвелин заявила, что эта услуга не менее ценная, нежели стремление сопровождать ее к заветной цели.

— Если ехать так, чтобы солнце все время было у вас за спиной, то заблудиться невозможно, — сказал Азрим. — К вечеру доберетесь до места, откуда видны Большие Атласские горы, а это — верный ориентир.

Рэнсинг распрощался со своими спутниками и повернул в обратный путь. Солнце жарко палило в спину, и Эдди чувствовал, что он в своем живописном наряде сварился до полной готовности.

А маленький караван ускоренным темпом двинулся вперед. Темные выемки меж барханами в кроваво-красных и фиолетовых солнечных бликах увеличивались в размерах, превращаясь в бесформенные, грозные тени. Пропитанный пылью стоячий воздух стал удушающим от омерзительной вони.

Едкий запах сероводорода все усиливался по мере приближения к гнилому соляному болоту.

Верблюд проворной рысцой вез Рэнсинга в обратном направлении. Жара стояла адская, воспаленные глаза нестерпимо горели, ныла каждая клеточка тела, мучили тошнота и головокружение; единственное, что помогало ему удержаться в седле, так это воспоминания о Мюгли-ам-Зее.

Все же насколько лучше условия здесь, в Сахаре!.. Интересно, что с дядей Артуром — лишился он рассудка или же покончил с собой? Неплохо было бы узнать, как разворачивались события после свадьбы. Сносить ухмылку японского министра в отставке можно было, лишь ощущая близость алмаза. Но вот ее превосходительство Якихашу — как Эдди называл про себя многократно обрученную дочь советника Воллишофа, — потупив очи и сияя одной из своих неотразимых улыбок, шествует из девичьей комнатки в супружескую спальню…

И тут-то дядя Артур добирается до статуэтки!

Прижимая к груди сокровище, он спешит в самый отдаленный уголок парка, осторожно обходя окна первого этажа, где Виктория, супруга старшего садовника, возможно, коротает время с господином Макслем, автором «Вильгельма Телля», обсуждая, конечно же, проблемы драматургии. И наконец… наконец при свете карманного фонарика дядюшка разбивает «Созерцающего Будду» о бортик фонтана.

Статуэтка разбивается, из эмалевой шкатулки вываливаются на землю ножницы, нитки, наперсток. Дядя Артур ищет… ищет и ищет…

Эдди Рэнсинг содрогнулся.

Господи, до чего же хорошо в Сахаре!

Все познается в сравнении. Воспаленные глаза и шестидесятиградусная жара могут показаться приятными, если вспомнить об узах Гименея.

Солнце опустилось за горизонт. Дивная, звездная африканская ночь распростерлась над песчаной пустыней.

Глава десятая

Ахиллесова борода. Грабители беззащитны против подлости честных людей. Эдди Рэнсинг убеждается, что пустыня тоже не рай. Некий малютка-паломник доводит его до истерического смеха. Перед самой кончиной Эдди успевает понять, что учимся мы не ради дочки смотрителя маяка, а во имя жизни. Оказывается, между бритвенным лезвием и многозарядным пистолетом почти нет разницы, что весьма печально. Кто смеется последним, так это… несессер. Он выстреливает, подобно бумерангу, и попадает в цель. После дуэли стороны примиряются, остается лишь уладить дело со шлафроком кабатчика. Эвелин прощает лорда Баннистера. Мистер Брэдфорд изрекает очередную истину, и мы узнаем, какова же на самом деле наша жизнь.

Неакционерное общество прибыли на паях «Адамс-Гордон», как окрестил банду толстяк доктор, вкупе с тремя десятками наемных убийц-арабов вот уже почти сутки томилось под чахлыми пальмами у колодца.

Все бандиты прежде бывали в тропиках, кроме Райнера, который тщательно подготовился к путешествию. Полдюжины шуршащих бумажных свертков были навьючены на его верблюда. Чего только он не набрал с собою: от аспирина, порошка против верблюжьих паразитов и всевозможных профилактических, защитных и лечебных средств до смягчителя седельной кожи. В зеленых очках и с зонтиком над головой, он важно восседал в седле.

Едва караван остановился на привал, Райнер намазался какой-то дрянью от москитов, отчего по всей Сахаре пошла такая вонь, что спутники Райнера разбили палатки на почтительном расстоянии от него, а верблюды неистово рвались с привязи.

Час спустя многие из бандитов, не выдержав вони, свернули палатки и перебрались еще дальше. Райнеру, однако, было на них начхать. Откуда этой серой публике знать, что комары являются разносчиками малярии, желтой лихорадки и сонной болезни? Доктор Курнье заинтересовался, какое же защитное средство обладает столь невыносимым запахом. Он подобрал валявшийся возле Райнера пузырек с резиновой пробкой и прочел надпись на этикетке:

ВЕРБЛЮЖИЙ ЖИР

Тщательно втереть в поврежденное копыто и изолировать животное, чтобы едкий запах мази не портил воздух в хлеву.

БЕРЕГИТЕ КОПЫТА!

— По-моему, лучше нам не вступать в переговоры с этим Брэндсом-Мюнстером, — сказал Адамс Гордону, — а всем отрядом напасть на оазис, захватить этого легионера в плен и допросить насчет Будды.

— Только бы не случилось чего-нибудь непредвиденного, — вставил доктор.

— А ты не каркай заранее! — окрысился на него Жирный, который даже в пустыне не расставался со смокингом, а пробковый шлем украсил зеленой лентой.

— Не следует путать предусмотрительность с пессимизмом! — мягким, певучим голосом укоризненно ответил дипломированный изготовитель ядов, который не пользовался симпатией среди коллег по причине своего аристократического снобизма. — Мне кажется, в наших планах произошел небольшой сбой — совсем незначительный, но ведь стоит ослабить один-единственный винтик, и гигантский механизм выходит из строя. — Он непрестанно обмахивался шелковым платком, так как ветер дул со стороны Райнера, разнося волны отвратительной вони, действовавшей с поистине наркотической силой. — И этот просчет, по моему мнению, заключается в бороде почтенного коллеги Жако.

— А я говорю — обвинение притянуто за уши! — вскипел Жако.

— Но-но! — осадил его доктор. — Сейчас не время давать волю эмоциям, речь идет о наших общих интересах…

— Возможно, — зловеще парировал бородатый, — но к бороде моей относитесь, как к Ахиллесову локтю…

— У Ахиллеса была пята, сударь, — поправил его доктор.

— Будь я врачом, вроде вас, — ехидно отрезал оппонент, — я бы тоже разбирался, где у кого пятки-локти.

— Уважаемые друзья, а заткнитесь-ка вы оба. То есть наоборот: пусть доктор скажет, где, по его мнению, допущен просчет, — вмешался Адамс.