Бывшие. Первая жена - Мария Устинова
Меня же тут вообще никто не спрашивает.
— Угощайся, — подталкивает Роман.
У меня кусок в горло не лезет. Желудок сжался в комочек и внутри холод. Какая еда…
Выпив, Роман поднимается на ноги, и я делаю то же самое, понимая, что он уходит… тоже к бассейну. Сажусь на бортик, пока он ныряет с размаху. Лучше быть у него на виду. Ощущение, будто я среди прайда голодных львов, жаждущих моего мяса, но он их осаживает. Если я запрусь в комнате, кто сказал, что один из них ее не откроет, пока Роман будет развлекаться в сауне… И как мне спать ночью?!
Я все еще ощущаю сальные взгляды. Но мужчины начинают переговариваться между собой. Кажется, их не скоро отпустит мысль, что шлюха с проб, жена олигарха Горского в плену не для того, чтобы они покуражились.
Проблема в том, что я не знаю, какие планы у Романа.
Он ведь не ответил на его вопрос…
Что со мной будет?
— Пойдем попаримся, — зовет Роман, заметив меня на бортике.
Выходит из бассейна и хватает меня за локоть. Таскает, как собачку с собой… Кажется, эта мысль приходит не только мне.
— Таскается за тобой, как собачонка, — ухмыляется здоровяк, который заходит в парилку за нами. — Любишь, как собачки, красотка?
— Остынь, — огрызается Роман.
Меня начинает снова колотить.
В парилке жар бьет в лицо. Сажусь на раскаленную лавку рядом с Романом и он обнимает меня одной рукой. Спокойно, расслабленно… Как давнюю подругу или собственность: в этом нет эротики, только право владения.
Ощущает дрожь и прижимает крепче.
Здоровяк садится напротив и ухмыляется.
Взгляд лезет мне под купальник, как похотливые руки.
Я не выдержу в такой обстановке три дня.
— Ром, телефон звонит, — сообщает один из мужчин, заглянув в парилку с его трубкой.
— Сиди, — останавливает меня Роман, забирает телефон и выходит за дверь.
В первый момент хочу рвануть на свежий воздух — всегда ненавидела сауну, тем более, в такой компании, но Роман не до конца закрывает дверь. Я вижу, как он говорит по телефону, явно собираясь вернуться.
Даже руку поднял, оставляя меня на месте.
Не хочет, чтобы я слышала разговор… Он говорит с Яном, или…
— Ром, жар выходит! Закрой! — орет здоровяк вслед, и он закрывает дверь, черт!
Взгляды снова прилипают ко мне.
— Иди сюда, детка, — как только Роман выходит, здоровяк поднимается и направляется ко мне. — Давай намажу. Ты мне так понравилась голенькая… Я бы по тебе кое-что еще размазал.
В руках у него флакон масла, он щедро выплескивает на ладони и сауну заполняет запах муската. Ржет под общий одобрительный смех. Торопится, пока Роман не вернулся.
— Нет! — зажимаюсь в угол.
Он хватает масляными ладонями тело, грудь и ягодицы, пока я отбиваюсь. Явно хочет стащить купальник, хотя бы верх… Остальные смотрят.
— Роман! — полузадушено сиплю я.
— Ах ты, ябеда, — он смеется, зажав мне рот. — Давай тихонько, хорошо? Не больше минутки, пошалим, пока папочка не вернулся…
Он наклоняется, опалив дыханием. Язык, как толстый червяк, лезет в ухо. За волосы он оттягивает голову и то же самое собирается проделать со ртом…
— Отвали! — скользкая от масла, пытаюсь вывернуться.
— Горский мне должен, поняла? — шепчет он на ухо. — Ты будешь делать то, что я скажу, а потом он получит фото. Как ты сосешь мне. Как ты подо мной лежишь. Ты так меня заводишь, моя сладкая…
Под одобрительный вой он прижимается бедрами и медленно, наслаждаясь каждым движением, имитирует половой акт.
Он не издевается.
Он действительно хочет меня, дрожа от страсти, как хотят запретный плод. Любимую актрису из любимого фильма, и вот она оказывается у тебя в руках.
Почти голая.
Он играл со мной, как хищник играет с добычей.
Наслаждаясь прикосновениями и властью надо мной.
Не знаю, где они пересекались с Яном. Что он ему сделал. Но по этим властным рукам на бедрах, жажде и страсти понимаю, что это он был тем, кто выкладывал меня снова и снова…
Тот, кто мстил Яну и наслаждался сам.
— Хочу новые записи с тобой, милая, — шепчет он. — Сними нас!
— Роман сказал удалить записи.
— Я разве выкладывать собрался? — огрызается он. — Себе оставлю и мужу ее пошлю…
При упоминании Яна дергаюсь, как разъяренная кошка.
— Отпусти меня… — замахиваюсь, — подонок!
Рискую за такие слова получить по губам, но промолчать не могу.
— Ах ты сучка, — выплевывает он, легко перехватывая запястье. — Игривая! Люблю таких…
Со смехом он тянет завязку бюстгальтера. Замечаю, что его приятель поднял телефон и держит, снимая нас…
— Богдан! — одергивает его, как непослушную собаку, окрик. — Я сказал ее не трогать!
Вернувшийся Роман отшвыривает его ударом ноги.
Я падаю на колени, обжигаясь об пол, и выскакиваю из сауны, задыхаясь. Вся в масле и его похотливых мыслях. Урод!
Оглядываюсь: они обмениваются парой ударов, пока Роман не выворачивает ему руку за спину, толкая к печи. Рефлекторно Богдан выставляет руку вперед — прямо на раскаленные камни. Сауну сотрясает вопль.
— Ясно выразился? — кидает он, прежде чем выйти. — Вера, все нормально? Принесу халат.
Нормально? Это по его мнению — нормально? Но я киваю, сидя на полу.
Роман скрывается за прозрачными занавесками.
Я могу думать только о том, что они успели снять. Как этот урод тыкается в меня и лапает? Уверена, если успели — это обязательно пришлют Яну. Они будут каждый шаг, как в гнусном реалити-шоу, отсылать ему.
Из парилки выходит Богдан.
На моих глазах опускает ладонь в волдырях в бассейн, и подмигивает.
— Даже не подрочишь на тебя теперь, детка. Вот что ты с мужчинами делаешь. Мы еще встретимся в приватной обстановке.
Странно. Принял поражение с абсолютным спокойствием. Мужчины так не делают: значит, это временное отступление.
К счастью, он сваливает из сауны.
— Они снимали, — лепечу я, когда Роман возвращается с халатом.
— Что? — он прищуривается.
Широкая грудь блестит от масла и пота.
— Снимали, как он издевается надо мной. Ты обещал, что моих видео больше не будет в интернете!
— Их не будет. Он не выложит, успокойся.
Роман накрывает мои плечи халатом и помогает встать. Я так перепугалась, что еле иду.
— Мы что, остаемся? — хнычу я, когда он отводит меня в комнату отдыха.
— Я еще не отдохнул. Хочешь к себе?
Мне показалось, или в голосе вызов? Подумав, что именно наверх пошел Богдан залечивать свою руку, качаю головой.
Остальные не лезли без заводилы.
Но и здесь быть не хочу. В этом чертовом доме
