Михаил Учайкин - Роза на кресте

— А когда она поняла, что ты — это именно та Адриана, одна из кандидаток в невесты, и ты можешь проболтаться Вульфу, если тот спросит, конечно, что никогда не была с Дэном, более того, никогда его не видела, все всплывет наружу. И она станет главной подозреваемой в еще незакрытом деле о гибели охотника. Я настоял на этом, чтобы дело не закрывали и даже приплачивал в полицейское управление. Она решила избавиться от тебя. С несчастным случаем не получилось, поэтому Бэла решила пойти другим путем, более надежным.

— Что было в эле? — поинтересовалась Адриана. — Уже известно?

— Яд. Ты бы умерла через сутки примерно, мне так объяснил его действие Алекс. И никто бы ничего не заподозрил — ты же собиралась уезжать.

Адриана промолчала. Мартин, скорее всего, ошибся, сделал неправильные выводы — Бэла заопасалась не того, что старое всплывет наружу, а что Адриана займет ее место в постели рядом с Вульфом. Вот это более весомая причина. Ей соперница в лице шикарной дамы совершенно не нужна была.

Адриана решила, что как только вернется домой, сразу выяснит досконально, кто являлся заказчиком измены Вульфа.

Она поцеловала Мартина в морщинистую щеку и вышла на крыльцо коттеджа. Жаль, что не удалось попрощаться с Алексом. Может, оно и к лучшему.

Как говорят мудрецы — прошедшее забыто, грядущее закрыто, настоящее даровано, именно поэтому оно настоящее.

Будущего ни с каким из мужчин у нее нет, прошлое не стоит ворошить, а настоящее ждет ее дома — Исидор.

По самой кромке полосы прибоя женщина, не сказать, чтобы красавица, про таких обычно говорят, шикарная — тонкие черты лица, чувственные губы, огромные лучистые глаза, живые, как ртуть, слегка вздернутый нос, каштановые вьющиеся волосы, стянутые в высокий хвост, чтобы под южным солнцем загорали и лоб, и шея — тяжело толкала по песку перед собой инвалидное кресло. Им все оборачивались вслед и сочувственно качали головами. Было видно, что молодой мужчина, скорее мальчик, сидевший в нем, тяжело болен.

— Здесь, — произнес он и взмахнул худой рукой, словно дирижер.

Адриана развернула коляску и стала толкать ее в сторону моря, пока вода полностью не скрыла ноги мужчины. Тогда она обошла коляску и взяла его на руки, как ребенка, а потом нырнула с ним в набежавшую волну. А потом еще и еще. Они громко, никого не стесняясь, звонко смеялись на весь пляж, заражая окружающих своим оптимизмом и заставляя улыбаться чопорную публику курорта.

Их считали братом и сестрой. На самом же деле они были совершенно посторонними друг для друга людьми.

— Исидор, сегодня тебе плавать одному нельзя, видишь, какие большие волны, — строго проговорила Адриана, снова усадив того в коляску. — Если завтра волн не будет, то сам сможешь побродить по воде ногами. А сегодня только в грязи получится побарахтаться.

Мужчина кивнул, хоть и поджал обиженно губы, плавать в море ему было гораздо приятнее, чем в скользкой зеленоватой жиже, куда его переносил бугай-охранник на входе, но все говорили, что полезнее, что эта жижа укрепит его ноги, и он сможет когда-нибудь ходить. И только Ариадна знала, что это расплата за любопытство одного и одиночество второй.

Но они не сетовали на судьбу. Им было хорошо вдвоем…

Эпилог

Адриана никогда не думала, что снова будет просить о мщении, только уже не за себя.

И зачем только она только оставила Исидора одного? Видите ли, считала, что слишком интересный и необычный заказ подвернулся.

Преступника почти по горячим следам она разыскала довольно быстро. Им, точнее ею, оказалась девушка, высокая, худая, как сама Адриана. Она грешным делом в первую секунду подумала, что та такая же мстительница, как она сама. Только с чего бы ей мстить Исидору или ей, Адриане. Расквитаться с ней не составило бы труда, но Адриану совершенно не интересовала ее смерть — ей было интересно, зачем та убила единственного близкого ей человека…

Они ехали с Сашей, так звали девушку, в одном купе-люкс скоростного поезда.

— Я умираю, — тихо сказала она, привлекая внимание Адрианы.

«Ну и умирала бы себе, — зло подумала та. Но в ответ лишь сочувственно покачала головой.

— Вот здесь, — девушка положила на столик планшет. Адриана обратила внимание на ее крупные по-мужски руки. — Записана история моей жизни. На роман потянет. Прочтешь, если будет интересно.

Она зашлась в кашле.

— Я еду домой к маме, — продолжила Саша, вытерев рот платком, — не доеду. Да и что я ей скажу? Что ваш сын…

— Сын? — испуганно переспросила Адриана. Впрочем, чему она удивляется? Сама бывала то женщиной, то мужчиной. Не будь она Адрианом, не вынесла бы из дома на руках Исидора — в его немощности она сама была виновата.

— А что тут удивительного?

Саша снова зашлась в кашле.

— Я уничтожил всех, кто сделал меня такой — злой, безжалостной. Они всю мою сознательную жизнь ставили надо мной эксперименты.

— А Исидор? — вырвалось у Ариадны.

— Кто? — не поняла его Саша.

— Неходячий парень, которого ты убила совсем недавно в одном из детективных агентств, — Ариадна раскрыла карты, отступать было некуда.

— А-а-а, — протянула Саша, — этот… Он был последним в моем списке, которому я хотела бы отмстить. Он писать обо мне глупые статейки в различные бульварные газетенки. Благодаря им его и приняли работать в один из глянцевых журналов. Я почти его нашла, но неожиданно он пропал.

Адриана вздрогнула: желание мстить позволило Саше помнить о человеке, когда другие о нем почти забыли. Наверное, и она поэтому живет и живет, пытаясь разыскать того, последнего.

— Мы жили в небольшом домике на хуторе, пока я не заболела, — сказала Саша. До сих пор помню, как тикали ходики на кухне и пахло свежевыпеченным хлебом. Это недалеко отсюда.

— Отсюда? — удивленно взглянула на девушку Адриана.

— Скоро поезд остановится, и до моего дома будет рукой подать. Там на городском кладбище похоронена вся моя семья, а на кресте матери всегда свежие розы. Я хочу, чтобы и у меня тоже были розы.

— Здесь нет остановки, — покачала головой Ариадна.

— Будет, — уверенно произнесла Саша. — Три, два, один…

Вагон тряхнуло, а потом, казалось он, подлетел в воздух…

Пока не прибыли спасатели на место крушения поезда, Ариадна все выносила и выносила раненных из покореженных вагонов и укладывала их на пожухлую осеннюю траву. А потом разыскав Сашин планшет, побрела прямо через лес и поле к видневшемуся невдалеке хуторку.

— Нельзя быть такой мстительной, — сначала она шептала эти слова, а потом стала кричать, чтобы заглушить в ушах, продолжавшие стоять стоны и крики умирающих людей. А они-то в чем были виноваты. Если Саша хотела умереть, то и умирала бы одна, зачем стольких за собой потянула.