Беременна от бандита - Дана Стар
Пока дед начинает о чём-то болтать с нотариусом на итальянском, я поворачиваюсь к Леону и тихонько спрашиваю, глядя в его серьёзное лицо с отчаянием и надеждой:
– Леон, ты обещаешь, что покажешь мне мою сестру? Я должна убедиться, что её перевели в больницу.
Моретти отвечает твёрдым голосом, наполненным хрипотцой:
– Да, обещаю. Её как раз сейчас перевозят. Вот, – он тянется к мобильному телефону, клацает на экране папку «галерея» и показывает мне фотографии. Я задерживаю дыхание, сама не понимаю, как хватаю Леона за запястье и сильно его сжимаю, когда вижу знакомый силуэт сестры. Катюша… Моя малышка! Губы дрожат, на ресницах выступает влага. Я вижу, как её, в сопровождении целой армии врачей, грузят в машину скорой помощи. На лице сестры кислородная маска, она не двигается, будто спит вечным сном, как героиня сказки «Спящая красавица». Смотрю на неё, и тут же крепко зажмуриваюсь. Не могу. Вижу её такую мёртвую… и самой умереть хочется. Как будто меня изнутри кислота поганая разъедает.
– Леон, Лина, вы готовы? Начинаем? – Винчети отрывается от своих бумажек и обращается к нам обоим.
– Ждём Фелицию. Она тоже должна принять участие в столь важном мероприятии, – как-то недовольно скалится дед.
Честно, я не понимаю, что там между ними происходит. Почему я должна родить Леону наследника, точнее, Леону и его жене? И как она отреагирует на то, что она должна будет нянчить чужого, по сути, ребёнка. Странная семейка. С приветом. У бандитов свои тараканы, это точно! Но самый ненормальный из них, конечно же, дед. Старый маразматик. Наследника ему подавай! Мне не понять их загонов. Я выросла в другом мире. Более цивилизованном, приземлённом к логике. А у них свои законы, своя чёрная мораль. Верно. Они же бандиты. Существа не из мира сего. Они – его верхушка. Поэтому могут изобретать то, что сами пожелают.
Вспомнишь солнце, вот и лучик. Ленивый стук в дверь, в комнате появляется звезда Италии – мадам Фелиция собственной персоной, в изысканном вечернем платье с глубоким вырезом в области груди и в меру откровенном разрезом на левом бедре. Её тёмные, рассыпанные пышными кудрями по спине волосы, собраны в высокий хвост на макушке. В ушах сияют бриллианты, а на лице – броский макияж, будто она собралась сегодня весь вечер плясать на сцене, как самая яркая звезда эстрады.
Синьора будто нарочно выбрала вульгарную одежду. Мне кажется, или она пытается нам всем что-то доказать? Что он здесь мисс мира. А я? Я не должна сидеть за этим столом, не должна вообще находится в этом доме, не должна была встретить на своём пути Леона. Такая как я. Простушка-лохушка, как бы сказал Фелиция, светская львица, уроженица высшей касты, в венах которой течёт голубая кровь.
Нет, девица не высказала мне всех этих гадостей в лицо прямым текстом. Не словами. Она «выругалась» в мою честь своим холодным, зашкаливающим от презрения взглядом, когда, войдя в кабинет главы семейства, с высоко поднятой головой, расправив плечи и вздёрнув повыше подбородок, застучала каблуками по паркету, будто модель на подиуме. Не дождавшись дозволения, чтобы войти, она села рядом с Леоном, не выдавив из себя и слова. Даже не поздоровалась. Она мне не нравится. И, судя по всему, она мне не рада, как временной, но в тоже время важной гости этого дома.
– Синьор Алонзо, – кряхтит нотариус, чуть закашлявшись, – начинаем?
Дед ободряюще моргает, окидывая всех присутствующих здесь людей серьёзным взглядом.
– Желаете что-то сказать? – уточняет нотариус.
Первым делом, дед обращается к Фелиции:
– Раз ты, Фелиция Джианни не смогла произвести мне, то есть нам, – откашливается, корректируя свою речь, – потомка, то эту роль возьмёт на себя Алина Полякова. Как только Алина родит, ты примешь этого ребенка как своего кровного и будешь заботиться о нём с любовью до самой своей кончины. Так, и только так вы с Леоном получите в распоряжение всё моё состояние.
Ох. Я неосознанно вздрагиваю. Пазлы неясности потихоньку склеиваются в одну единую и чёткую картину. Так вот, оказывается, почему Леон передумал и решил оставить наследника. Из-за денег. Из-за прихоти, из-за условия ненормального на голову старикана.
Было бы лучше, если бы я никогда не узнала эту горькую правду. Я думала… На миг я подумала, что Леон… что он за меня искренне испугался. Вспылил. Был на эмоциях. Передумал, опомнился и прилетел как пуля, чтобы вырвать с операционного стола. Потому что я… тогда я мельком подумала, а вдруг, я стала ему небезразлична?
Вот оно как, оказывается. Просто деньги нужны. Если старый хрен получит то, что так жаждет – наследника, то он с головы до ноги озолотит своего отпрыска. Трудно представить, сколько денег находится в казне Моретти. А Леону все мало, мало и мало. Вот что делает с людьми жадность, на что они только не идут ради денег. Тошно. Гадко. Я продолжаю тонуть и захлебываться в трясине собственной проклятой жизни. День за днём. Ночь за ночью.
– Я почту это за честь, синьор, – скрипя зубами, выдавливает из себя брюнетка.
– Вот и славно. Тогда, предлагаю всем сию же минуту подписать документ, – старик кивает нотариусу, тот встает со стула и, первым делом, направляется к Фелиции. Вручает ей ручку. Она даже не читает то, за что расписывается. Неужели и она такая же марионетка, как и я?
С кислой миной на лице леди Моретти чиркает свой автограф на бумажках. Я смотрю на неё, девушку с обложки глянцевых журналов, и задумываюсь… Любит ли её Леон? Зачем женился, если с виду они не выглядят как сплочённая пара. Брак по расчёту? Неужели Моретти в жизни и правда интересуют лишь деньги и власть? Мне бы хотелось хотя бы немного ошибиться. Ведь с этим человеком мне ещё жить под одной крышей минимум восемь месяцев.
Следующий на очереди Леон. Он скользит по бумагам беглым взглядом, кивает и тоже расписывается. Как по цепочке документ оказывается в моих руках, которые, между прочим, трясутся и немеют от мелкой дрожи. Нет, мне не нужны деньги, золото, бриллианты… Я всего лишь хочу, чтобы мои близкие были со мной рядом. Целы и невредимы. Я хочу жить спокойно, без экшена и прочих нещадных проблем. Сейчас я будто хожу по раскалённым углям. Как же надоело.
Я смотрю на документ и ничего не понимаю. Прошу Леона, чтоб он перевёл мне
