Сердце Зверя - Анна Луна
Сохатый замолчал, подошел к кусту прямо под деревом, на котором сидел Вовка, и стал обламывать ветки. Вовка превратился в слух. Громкое чавканье и периодические шумные вдохи животного мешали сосредоточиться. Так и хотелось сказать в сердцах: «Да заткнись ты, наконец!»
Тихий плач доносился из кустов справа. Как раз в ту сторону направлялся лось. Вовка вздохнул: придется начинать с шишки, а дальше, как пойдет. Он наклонился, с трудом дотянулся до шишек, которые висели гроздьями по низу ветки, и сорвал сразу несколько.
Первая полетела в сторону, чтобы привлечь внимание животного. Лось ее не заметил. Вторая упала уже ближе. Сохатый повернул голову на шум, но остался у куста. Третью пришлось кидать прямо в лоб. Животное, получив неизвестно откуда удар по голове, присело на задние лапы от неожиданности и заревело. Трубный звук разнесся по лесу, по ручью и замер вдали.
Вовка опять нагнулся, сорвал сразу несколько шишек пучком и бросил уже не простую гранату, а разрывную. Снаряд попал точно в цель. Лось замотал головой, закружился и рванул в чащу, только хруст стоял на весь лес.
– Вот и славно, – пробормотал Вовка, как только смолк топот лося.
Он слез с елки и прислушался. Плача больше не было. «Неужели убежала?» – в ужасе подумал он.
Вовка скинул плащ-палатку, чтобы не мешала при беге и помчался к тому месту, откуда, как ему показалось, доносился голос. Он обогнул большой валун, предположив, что девочка сидит за ним, но ее там не было. Странно. Куда она исчезла? Испугалась лося и в панике спряталась в лесу?
– Лена, где ты? – крикнул Зверь в пространство и замер, каждой клеткой своего тела превратившись в слух.
Тишина. Только ветер шевелит листвой, переливается по камням ручей, да шуршит в траве какой-то грызун. Вовка пошел в ту сторону, откуда доносился плач, но, сделав два шага, опять остановился: в лесу, тем более рядом с водой, звуки разносятся далеко, и сложно определить их направление. Он вполне мог не разобрать, откуда они доносились.
Тогда он снова вернулся на поляну. Здесь луна освещала траву и можно было лучше осмотреться. Он поднял плащ, накинул его на плечи, вдруг ночевать придется в лесу и закричал, повернувшись в противоположную от камня сторону.
– Лена, не бойся! Это я, дядя Вова. Мы с тобой в этом месте уже встречались.
И снова замер. Жутковато вот так кричать.
Тоненький писк раздался влево от Вовки. Он выдохнул с облегчением и помчался на звук. Старался идти шумно и все время говорил:
– Леночка, подай голос. Я тебя в темноте никак не могу разглядеть. Или сама выходи на поляну. Можешь выбраться?
Скажет, остановится, прислушается и идет дальше. Он миновал поляну и вошел в сосновый лес. Идти было легко: люди здесь много вытоптали тропинок. Да и луна хорошо освещала деревья. Северная белая ночь не дает полной темноты, но напрягать глаза все же приходилось.
– Леночка, это я иду. Слышишь, хруст? Это я сломал ветку.
Вскоре голос девочки доносился уже более отчетливо. Она плакала, но навстречу не выходила. «Что за черт? Где она сидит?» – думал Вовка и ломился, как медведь, сквозь кусты. Нехорошее предчувствие гнало его вперед. Что-то случилось, не иначе. Он давно бы уже ее увидел.
– Лена, я пришел! – крикнул Вовка и замер. По его предположениям звук доносился из этих кустов.
– А-а-а, – раздалось за спиной.
Вовка резко повернулся. Сердце ухнуло в пятки, а мороз пробежал по коже. Неужели леший водит? Он же совершенно точно шел на плач. Сзади никого не было. С соседнего дерева с громким карканьем сорвалась ворона и полетела, хлопая крыльями. Может, девочка там?
– Лена, ты здесь? Подай голос.
Тишина напугала еще больше. Почему она молчит? Или это вообще не она? Вовка огляделся и не узнал место, куда забрел. А ведь он совсем недолго шел, минут пять, не больше. С той поляны у ручья он бы так далеко голос не услышал.
Что там надо делать, когда леший по лесу кружит? Вовка стал вспоминать байки заключенных, которым пришлось поработать на карельском лесоповале. Он широко расставил ноги и посмотрел сквозь образовавшуюся дыру на небо. Оно было черным с редкими точками звезд. Луна куда-то пропала.
Вовка выпрямился и пригляделся: опять туча набежала. Он покричал, но девочка ему не ответила.
– Так, попробуем другой способ.
Вовка слышал, что нужно снять нательную рубашку, надеть ее задом наперед, а потом снова правильно. Это сделать было просто. Он скинул плащ-палатку и выполнил задуманное.
Не зная, что еще предпринять, он прошел несколько шагов.
– Лена, ты где? – крикнул он.
– Дя-дя, – услышал он вдруг слабый голос, который доносился рядом с тем деревом, с которого улетела ворона.
Вот голова садовая! Если птица улетает, это же первая примета, что ее кто-то потревожил.
Вовка кинулся к дереву. Леночка была там. Она полулежала между корнями и тихо плакала. Грязное личико блестело от слез, хриплое дыхание с трудом вырывалось из горла.
– Господи! Как ты нас напугала! – кинулся к девочке Вовка, но она только смотрела на него огромными глазами и не двигалась.
Вовка сразу понял: что-то случилось серьезное. Быстрым взглядом он окинул Леночку и нашел то, что искал. На ней были надеты спортивные штаны, но даже невооруженным глазом было видно, как одна голень раздулась.
– Ты упала? – почему-то шепотом спросил он.
– Нет, – прохрипела Лена.
– Нога болит?
– Она не двигается.
– Я посмотрю. Ты не бойся. Все будет хорошо.
Вовка вытащил из кармана перочинный нож, с которым не расставался, осторожно разрезал штанину и замер от ужаса: нога выглядела страшно, а в центре огромного темного в свете луны отека чернели две ямки.
Укус змеи? В карельских лесах водились гадюки, это он знал точно: не раз видел черную полоску на спине змеи, пересекавшей тропинку.
– Когда это случилось?
– Я не знаю.
Отсасывать яд было поздно: судя по отеку, он распространился уже до колена. Спрашивать девочку о том, как это произошло, тоже не следовало. Она могла и не понять, что случилось. Просто в один момент почувствовала боль, а потом села у дерева, так как отказала нога.
Надо срочно доставить ее в лагерь. Смерть от укуса гадюки наступает редко, но, если вовремя не оказана помощь, могут быть серьезные последствия. Тем более это ребенок.
– Лена, ты не пугайся, но, раз твоя ножка не хочет идти сама,
