Людмила Сурская - Где Спряталась Ложь?

— Я в нём утону и буду по — уродски выглядеть, — поднявшись на цыпочки, чтоб достать в свю очередь до его уха, покраснела она.

— Зашибись. Кто бы мне объяснил, что у этой бабы в голове. Опасность крючком подцепила, а она «как я буду в нём выглядеть». Для пьяного мужика сойдёт, одевайся. К тому же радуйся, в настоящем маскараде поучаствовать довелось, а то врала людям не представляя, что это за фрукт. Шубку и шапку я в сумку запихну. О! Ты, барышня, ничего от меня не утаила?

Нарвавшись на её нервный взгляд. Махнул рукой, отложив допрос.

Разыграли всё по уму. Кто наблюдал за подъездом видели, как в полутёмный подъезд, освещённый всего лишь двумя лампочкам на первом и пятом этажах, вошли по вызову менты, как вывели тащившего с трудом ноги военнослужащего и, втолкнув в машину, отчалили. Свет в её квартире горел ещё с полчаса, потом погас.

Лену довезли до центра. У фонтана менты встали. Следом идущая машина, в которой ехали упитанные бойцовского вида ребята, прилепилась к их багажнику. С ментами ребята рассчитались, произведя обмен Лены на зелёненькие. Обе стороны довольные, разъехались. Лена ни во что не вникая, молча хлопала глазами. Поняла одно: «Что толку спрашивать, всё равно никто ничего не скажет. Надо ждать». Проехали ещё немного по Крещатику вперёд и, свернув в переулок, встали. Ждали не долго. Обогнув их, выскочила впереди, посигналив огнями, машина. Прибившись к бордюру, встала. Тут же один из парней вышел. Разглядела: тот, что приходил с ментами в квартиру, и направился к ней. Лена напрягла зрения. Из припарковавшейся перед ними шикарной тачки, вышел навстречу парню Никита и уже вместе они подошли к месту её пребывания.

— Ну всё, выходи и давай топай в ту телегу, — ухмыльнулся, как всегда сверкнув белыми ровными зубами, он. — Напугалась?

Её подбородок взлетел вверх.

— Вот ещё, что я маленькая что ли.

— Тогда вперёд или ноги не ходят? — под улыбки ребят куражился Кушнир. — Может донести, а то враз оформим это дело. — Подав ей руку и вытянув на свет божий, по ходу накинул ей на плечи шубку. — Шевелись, замёрзнешь…

— Что ты с меня хочешь? — обозлилась Лена. — Я тебя трогаю? Нет. Вот и ты меня не кусай.

— Хочу? Всего лишь, чтоб благополучно дотопала до машины, пристрелят боюсь. Зато теперь тебе есть о чём писать. А то сплошные куры да яйца.

— Что всё это значит? — остановилась Лена, разглядывая его.

— Тебе что не понравилось? — покосился он.

Лена готова была поставить руки в бока. Его железное спокойствие начинало бесить. Она попробовала повысить голос и огрызнуться.

— Я ни черта не поняла…

Он тут же остудил её пыл.

— Дальше совсем заплутаешь, если соображать не начнёшь, — сказав это, он открыл дверь и подтолкнул её на заднее сидение. — Располагайся.

Это ей совсем не пришлось по вкусу и она попробовала атаковать.

— Не рисуйся, рассказать то ты можешь. Я имею право знать.

Ответа она не дождалась. Он молча пропустив её в салон сверлил горящим взглядом. Отвернулась — не глаза, а фотокамеры. Опять же перекривился так, словно у него удалили зуб. Придерживая крохотную сумочку, она уселась. Но чуточку приподнялась, расправляя под собой шубку. Никита, хлопнув дверью, обошёл машину и сел за руль. Плавно отъехал и втёрся в поток, только после этого обернулся к ней.

— Имеешь. Имеешь право… Предполагаю, что водят тебя две совершенно разные группы. Одна должна видеть — ты на месте. Вторая, что тебя похитили и кинуться в поиски.

— Кино и немцы, — буркнула она и тут вспомнила о книге. — Ты забрал мой «ноутбук?»

Он даже не сменил интонации.

— А как же. Раскрой глаза, рядом с тобой лежит. Я понимаю напряжение, нервы, но хоть что-то ты должна видеть.

Она поджала губы: «Мог бы и не кусать».

За всю дальнейшую дорогу они не проронили ни слова. Он иногда косился в зеркало, наблюдая, чего это, мол, там происходит сзади? Но ничего не происходило. Лена смотрела в окно и кусала губу. Улыбнулся: «Так ведь и сжуёт».

Лена заметила, как замедлился ход, сменился ряд. Никита развернул автомобиль и поехал в бок. Дорога понеслась круто вверх. Престижный район. Старинные особняки. Лена, крутя головой по сторонам и как он и советовал приведя мысли в порядок, полезла, не выдержав, опять с разговором. Наверное надо было помолчать, но подлизываться она к нему не собиралась. Пусть сам это делает, а ей не надо. Грозно спросила:

— Откуда у тебя такое дорогое авто. Их по городу всего несколько штук катается.

— О! уже что-то, — ехидно заметил он. — Я уж грешным делом подумал, что это приключение плачевным образом повлияло на твои и так не могучие умственные способности.

Глаза увлажнились. Лена обиделась, но держалась круто. Ишь, разболтался…

— Не прикидывайся пельменем. На какие шиши живёшь так кучеряво?

— Друг одолжил, — не моргнув глазом соврал он.

Она поморщилась: развесила уши, он так правду и сказал. Тут же ввернула:

— Не на хлебе и воде сидит видно…

— Не без того, — хмыкнул он.

Но Лене неймётся и она подковыривает его.

— Как же он тебе её одолжил, ведь мужики обычно говорят, что женой и машиной не делятся?

Только парня голыми руками не возьмёшь, как говорится — не лыком шит.

— Ну жены у него нет, а машину не пожалел, потому как мы с детства дружим и к тому же он сейчас в отъезде. Так что пока поживёшь в его квартире. Приехали, выходи. Забирай свой «ноутбук», а я сумку.

Лена осмотрелась.

— Да-а!

— Что такое? — повернулся к ней он.

— Совсем не бедный мужик, в таком месте и в таком доме иметь квартиру… — кивнула она со всей силы на дом. Шейный позвонок чуть не хрустнул. «Надо осторожно удивление выражать, — одёрнула она себя, — а то без головы можно враз остаться».

— Тебе не всё ли равно, знай топай, — огрызнулся не зло он.

Некоторое время она молчала. Он тоже. Охрана в будке почтительно поднялась, приветствуя приход Никиты.

— Тебя хорошо знают? — удивилась Лена.

Он не запылился с объяснениями.

— Приглядываю, как за своей квартирой.

Но тут Лене пришла в голову деловая мысль.

— А почему он тебя к себе на работу не возьмёт, если уж вы в таких тесных отношениях?

У Никиты вытянулось лицо. «Чёрт, достала, сразу — то и не сообразишь».

— Тык… Мне своя работа в кайф. Тебе вот нравится бумагу марать, ты пишешь, а мне до сердца связью заниматься.

Лена притормозила восхождение и покачала головой.

— Какой-то ты непонятный. Можно сказать скользкий. А-а… — опалила её догадка. — Я поняла, ты гей и у него на содержании.