Линда Ховард - Теперь ты ее видишь

Он намеревался круто изменить свою жизнь, причем в самое ближайшее время. Перемены начнутся с Суини, но его ждут и другие, не менее значительные. Ричарду надоело играть на рынке, наскучила биржевая жизнь. Он никогда не считал свою деятельность чем-то постоянным, не собирался заниматься этими делами до гробовой доски. Ему не нравились тенденции современного рынка, и Ричард намеревался уйти от дел. Он полагал, что у него есть по меньшей мере год, но на ликвидацию активов нужно немало времени, а Ричард не хотел откладывать все до последней минуты.

Его беспокоил компьютерный кризис, грозивший разразиться в конце 1999 года. Судя по информации, проходившей через его руки, к этому времени многим производителям вычислительной техники придется свернуть дальнейшие разработки программного обеспечения. Оставалось лишь гадать, как это отразится на рынке, но если много компаний прекратят существование, рынок рухнет. Если бы ему нравилось то, чем он занимался, нравилась жизнь, которую он вел, Ричард, пожалуй, попытался бы с честью выйти из трудного положения, однако обстоятельства складывались так, что было ясно: дальше тянуть нельзя.

Он даже не пытался предугадать, чем все кончится, не хотел перемещать свои инвестиции в компании, в наименьшей степени зависящие от компьютерных систем. В любом случае Ричард не собирался целиком посвящать себя биржевой игре и продолжать копить деньги. Он всегда имел в запасе иные планы, и теперь пришла пора претворить их в жизнь.

Знакомство с Суини осложняло ситуацию, и не только потому, что оно пришлось не ко времени. Ричарду не хотелось заводить роман на стороне. Он мечтал, чтобы Суини была рядом, но не знал, как она отнесется к предложению расстаться со своей квартирой.

«Наполеоновские планы», — насмешливо подумал Ричард и, откинув голову, проглотил остатки пива. Итак, он планирует будущее Суини, даже не спросив ее согласия. Но как ни говори, она разрушила течение его жизни, а значит, он вправе повлиять на нее. Ричард полагал, что у него немало шансов на успех, подтверждение тому — признание Суини, что она испугалась, не случилось ли с ним беды. Эти слова вырвались у нее невольно, поэтому он не сомневался в их искренности. Ричард улыбнулся. При необходимости придется даже злоупотребить чувствами Суини к нему; он вынужден воспользоваться любым благоприятным обстоятельством.

Время приближалось к двум часам ночи, когда Суини зашевелилась во сне и нахмурилась. Чуть слышный стон вырвался из ее груди — негромкий протест подсознания. Несколько секунд спустя она соскользнула с кровати, двигаясь так плавно, что одеяло почти не шелохнулось; мгновение назад девушка еще находилась под ним, и вот ее уже там нет. С минуту она постояла у кровати, наклонив голову и словно к чему-то прислушиваясь. Потом вздохнула и неслышными шагами двинулась по темной квартире в студию.

Холст с двумя нарисованными на нем туфлями стоял справа, прислоненный к стене. Здесь он не мешался под ногами, но был виден отовсюду. Туфли озадачивали Суини. Зачем она нарисовала обувь? Сначала девушка испытала облегчение от того, что на холсте не оказалось еще одной сцены смерти, однако к концу дня она начала тревожиться все сильнее. Туфли были нарисованы не до конца. Над ними следовало еще поработать. При этом она сознавала, что именно они заставили ее впервые в жизни испугаться наступления ночи.

Суини прямиком двинулась к картине с туфлями и укрепила ее на мольберте. Когда она выбирала тюбики с краской, ее лицо было спокойным и бесстрастным. Кисти двигались быстро и точно, их узкие заостренные кончики добавляли все новые детали.

Она работала недолго, не более часа. Внезапно Суини содрогнулась, все ее тело обмякло, словно разбитое усталостью. Она завернула крышечки тюбиков, поставила кисти в стакан со скипидаром и беззвучно вернулась в постель.

Она вновь спала долго, почти до восьми утра. Проснувшись, Суини сразу поняла, что история повторяется. Ей было холодно, тепло электрического одеяла почему-то не согревало ее, хотя она видела, что с одеялом все в порядке. Когда Суини укладывалась вечером спать, ей было жарко, и, забираясь в постель, она едва не замурлыкала от этого восхитительного ощущения. Девушка прекрасно знала, что в ее квартире и сейчас любому человеку показалось бы душно, но только не ей.

Суини вполне отчетливо сознавала реальность. Она торопливо оделась и пошла в гостиную, где лежал блокнот с номером Ричарда. Взяв радиотрубку и нажимая кнопки, девушка заметила, что ее руки стали белыми, а на ногтях проступила синева.

Ричард сам ответил на звонок, и при звуке его низкого спокойного голоса она почувствовала, как унимается напряжение, сковывавшее ее всю.

— Это Суини. — Она пыталась говорить беззаботным тоном, но как раз в эту секунду ее охватил сильный озноб, и голос дрогнул. — У меня опять началось.

— Сейчас приеду.

«Только так и не иначе», — с изумлением подумала девушка, кладя трубку. Никаких вопросов, никаких «я сейчас занят, приеду, как только освобожусь». Ей нужна его помощь, и он бросает все, чтобы оказаться рядом. Тронутая, Суини ощутила, что грудь ее сжимается словно от простуды. На глаза девушки навернулись слезы, и она заморгала, не желая опять выглядеть заплаканной дурехой.

Она пошла в кухню. Кофе уже вскипел и остыл. Суини налила его в чашку и поставила в микроволновку греться, с нетерпением дожидаясь сигнала. По ее спине разлился холод, кожа покрылась пупырышками, а при очередном приступе озноба окаменели мышцы.

Выпив первую чашку кофе, она поставила греться вторую. Чтобы не расплескать жидкость, ей пришлось взять чашку обеими ладонями, но руки тряслись так сильно, что Суини боялась обжечься.

Приступы становились все сильнее, она все быстрее замерзала. Может, стоит перенести кофейник в спальню и поставить у кровати, чтобы не приходилось выбираться из постели? Впрочем, от кофе мало толку. Ей ничто не помогало, кроме Ричарда.

От одной мысли о нем где-то глубоко внутри вспыхнула крошечная искорка тепла. «Вот оно, спасение, — решила Суини. — Просто думай о Ричарде». Вчера она думала о нем весь день напролет, вспоминая сладостные ощущения, испытанные ею в его объятиях. То, что они удержались от соития, было заслугой Ричарда, а не ее, и Суини до сих пор удивлялась сама себе, изумлялась охватившей ее страсти, своему слепому, чисто физическому желанию полной близости. До сих пор она не испытывала ничего подобного, но теперь, когда это случилось, сомневалась, что способна продолжать платонические отношения.

Суини фыркнула и едва не расплескала кофе. Кого она пытается обмануть? До полной близости дело не дошло, однако их связь никак нельзя назвать платонической. Все эти годы Суини самоуверенно полагала, что невосприимчива к зову плоти, но сейчас при одном лишь взгляде на Ричарда все ее защитные барьеры рушились, и она, сама того не желая, трепетала от вожделения.