Линда Ховард - Ребенок Сары

Она открыла дверь и задохнулась от изумления — он, абсолютно голый, стоял, прислонившись к стене. Выглядел он впечатляюще — такой высокий, атлетически сложённый, с мускулистой грудью, покрытой порослью чёрных курчавых волос. Её дыхание участилось, она отшвырнула полотенце, в которое была завернута, взяла ночную рубашку, но тут же отбросила и её:

— Думаю, ночнушка мне не понадобится, — прошептала она.

— Согласен.

Тёмное веселье вспыхнуло в его глазах в ту секунду, когда он протянул к ней руки, но как только она шагнула в его объятия, веселье сменилось более глубоким чувством.

Они занимались любовью, затем уснули, и он не пытался уйти в свою спальню. После полуночи он проснулся и вновь овладел ею, медленно скользя внутри, пока Сара полностью не пробудилась, и наслаждался её спонтанным откликом. Помедлив некоторое время, используя свой опыт, чтобы продлить удовольствие, он бережно возносил её к вершинам наслаждения. Сара полностью растворилась в нарастающих ощущениях, когда он ласкал её груди и посасывал их, поглаживал и касался её так, что ей хотелось кричать. Его медленные, настойчивые движения сводили с ума, подводя её к грани наслаждения, но не позволяя достичь этой грани.

Сара цеплялась за него влажными дрожащими руками, моля об облегчении. Он сдерживал её, не позволяя ускорить темп, помогая приспособиться к своему ритму. Крепко поцеловав, он оторвался от её губ, чтобы потребовать:

— Скажи, что ты любишь меня.

Она ответила автоматически — ответ родился из глубины примитивных ощущений, которые она была не в силах контролировать. Не думая, даже не понимая значения его вопроса и своего ответа, она простонала:

— Да. Я люблю тебя.

Он вздрогнул — её нежные слова вызвали небольшой взрыв внутри него, означавший приближение пика его удовлетворения. Просунув под неё руки, он приподнял её, чтобы войти в неё ещё глубже.

— Скажи мне ещё раз!

— Я люблю тебя… Я в самом деле люблю…

Её голос сорвался, крик вырвался из её горла. Тело её содрогнулось. Ощутив её внутренние спазмы, он громко, сквозь зубы, застонал и полностью растворился в собственном наслаждении.

Лёжа под его тяжёлым телом, Сара постепенно осознала, чту именно она сказала, и похолодела от страха.

— Я… насчёт того, что я говорила…

Он приподнял голову с её груди, лицо и глаза светились первобытным удовлетворением.

— Я хотел знать. Я предполагал, что такое может быть, но хотел, чтобы ты мне сама сказала.

У неё перехватило дыхание от того, с каким чувством собственника он это произнес.

— Ты не возражаешь? — прошептала она.

Он убрал прядь волос с её лица и обвел пальцем её губы.

— Это гораздо больше, чем я ожидал, когда просил тебя выйти за меня, — признался он. — Но я был бы болваном, если бы мне это не понравилось. Ты — тёплая, любящая, фантастическая женщина, дорогая миссис Мэтьюз, и я с радостью приму всё, что ты захочешь мне дать.

Горячие слепящие слёзы выступили на её глазах и покатились по щекам. Он ласково вытер их, поражённый доверием и преданностью, которые она предлагала ему. Во внезапном порыве страсти и желании осушить её слёзы он вновь занялся с ней любовью.

Следующим утром Роум уже отправился в офис, Сара суетилась, чтобы успеть вовремя открыть магазин, но воспоминания о предыдущей ночи отвлекали её. Она вдруг поняла, что стоит посреди комнаты, мечтая ни о чём, вместо того, чтобы одеваться и краситься. Он не сказал, что любит её, не сделал ответного признания, но женская интуиция подсказывала Саре, что мечта, которую она бесчисленными тёмными ночами лелеяла в глубине сердца, становится явью. Он заботился о ней и был близок к тому, чтобы полюбить. Ни один мужчина не станет обращаться с женщиной так нежно, заботливо и внимательно, если его чувства не выходят далеко за рамки равнодушного уважения и приязни. Сокровенная сторона их брака сплела паутину, соединившую его с ней, крепко связывая их друг с другом. Счастье переполняло её, ослепляя своим сиянием.

Вновь очнувшись от своих мыслей, она подошла к комоду, чтобы взять бюстгальтер, и заметила упаковку с пилюлями. "Ой! Чуть не забыла!" — подумала она, вытаскивая маленький пакетик.

Вдруг пришло понимание, и пилюли выпали из внезапно ослабевших пальцев. Последний раз она принимала таблетки в первый день болезни. Она пропустила шесть дней! После лихорадочных поисков в ящике инструкции она нашла сложенный листочек.

"Если вы пропустили больше трёх дней, приостановите дальнейший приём. Подождите до четвертого дня нового цикла, затем начните принимать как обычно. Беременность маловероятна, но не невозможна, так что во время перерыва принимайте обычные меры предосторожности". Сара вновь и вновь перечитывала эти строки, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Маловероятна, но не невозможна. Она попыталась забыть последние три слова и сконцентрироваться на слове "маловероятна".

Подумав о том, как Роум отреагирует, когда она ему всё расскажет, она немедленно поняла, что — правильно это или нет — она не сможет сообщить ему. Вообще не стоило бы его беспокоить разговорами на эту тему. Её сердце разрывалось на части от того, как он выглядел, когда молодая мать произнесла имя Джастина, и она до сих пор хорошо помнила боль от того, как он отверг её попытки утешить его. Ей вовсе не хочется повторять этот опыт.

Но всё же ей придётся сказать ему. Сердце дрогнуло, когда Сара поняла, что по-другому не получится объяснить, зачем принимать другие меры предохранения. Когда она подумала о возникшей между ними близости, сама мысль о том, что всё это разрушится, заставила Сару до боли сжать кулаки. Только не теперь. Пожалуйста, только не теперь!

Заставив себя успокоиться, она оделась и успела прийти в магазин к самому открытию — в точности как делала Эрика. После уже не оставалось времени беспокоиться о чём-либо — магазин больше, чем обычно наполнился постоянными покупателями, знавшими её несколько месяцев: услышав о её болезни, они пришли справиться о её самочувствии. Люди приходили за пряжей и выкройками, старинными пуговицами, обстановкой кукольных домиков, декоративными гвоздями и рамками для картин. Казалось, все её покупатели ждали, когда откроются "Оч. умелые ручки», вместо того, чтобы пойти в другой магазин — мысль об этом доставляла Саре удовольствие. Миниатюрная, но энергичная женщина, как минимум восьмидесяти лет, принесла ей безрукавку, связанную из мягчайшей шерсти разных оттенков зелёного, и настояла на том, чтобы Сара приняла этот подарок.

— Это чтобы вы больше не простужались, — сказала старушка, моргая бледно-голубыми глазами.