Патриция Гэфни - Лили (Том 2)

– Нет-нет, – поспешил он успокоить ее, – Клей выздоровел. Он все еще слаб, не такой, как был, но доктора говорят, что он поправится.

Лили отвернулась и взглянула на огонь, а Дэвон начал с беспокойством разглядывать ее исхудалый профиль. Она казалась такой странной!

– Кто жил здесь с тобой. Лили? Ты была одна? Он оглянулся на лабиринт покрытых инеем, причудливо поблескивающих в зареве пожара статуй, окружавший их со всех сторон. Ее пес по-прежнему стоял рядом с нею, как часовой, настороженный и невозмутимый. Во все стороны от пожарища летели искры, описывая кривые, прежде чем угаснуть с шипением на промерзшей земле.

– Лили, с тобой все в порядке? Дэвон сделал шаг к ней, но она отступила вместе с собакой.

– Мне холодно, – прошептала Лили, обхватив себя руками.

Он тотчас же сбросил свой теплый черный плащ и окутал ее плечи.

– Мы поедем домой завтра, – прошептал Дэвон. Он прижался щекой к ее щеке. Она вздрогнула. Дэвон подумал, что от холода.

Огонь стал угасать. В радиусе шести футов вокруг дома земля оттаяла из-за сильного жара. Дэвон отвел Лили на теплый и чистый участок и помог ей снова сесть. Ему хотелось опять прикоснуться к ней, но она держалась так прямо и напряженно, что он не осмелился.

– Поговори со мной, Лили. Что с тобой случилось? Расскажи мне, как ты жила все это время. Ты была совсем одна?

Она не отвечала.

– Лили!

Она легла на бок спиной к нему, свернувшись клубочком и сцепив руки под подбородком.

Она устала, твердил он себе, может быть, она даже больна, и ей, конечно, нужен отдых. Они поговорят завтра. Он склонился над нею, пытаясь заглянуть ей в лицо. Тени причудливо играли на ее бледных щеках и заострившейся, но все еще изящной линии подбородка. Прошло несколько минут. Может, она уснула? Дэвон поежился и опустился на землю рядом с Лили, прижавшись грудью к ее округленной спине, ища ее тепла. Его рука естественным жестом потянулась и обхватила ее живот. Он стал думать о ребенке. Своем ребенке. Он и сам не мог разобрать, что чувствует, помимо тревоги за Лили и за младенца. И все-таки где-то в самой потаенной глубине его души робко зашевелилась радость: слабенький, пугливый ночной зверек, опасливо прячущийся от света. По привычке Дэвон отнесся к этому ощущению с недоверием. Но Лили ждет от него ребенка! Он вдруг почувствовал, что взлетает, отрывается от земли. Если бы все это сбылось, если бы он мог Сохранить Лили и ребенка…

Вот только что он мог дать взамен? В его скудном Существовании не было ничего, что можно было предложить в обмен на столь бесценные дары. И все же… Лили уже столько раз его прощала! Дэвон боялся чего-то просить, боялся надеяться, но ничего с собой поделать не мог. Уж, казалось бы, в чем он никак не мог себя упрекнуть, так это в избытке веры в будущее, однако в этот час ему хотелось отбросить все возможные опасения и просто радоваться свершившемуся чуду. В течение долгих месяцев он жил как в бреду, не в силах выйти за пределы терзавшего его кошмара. Теперь Кошмар кончился: теперь он мог защитить ее. Она была здесь, здесь, в его объятиях. Ее нежный профиль смягчал грубую жестокость окружающего пейзажа. Ее тонкое плечо, упиравшееся ему в грудь, тихонько вздымалось и опадало в такт ее дыханию, пахнущие дымом Волосы щекотали ему лицо. А завтра они вместе поедут домой.

Дэвон заснул. Когда он проснулся. Лили сидела рядом на коленях и наблюдала за ним. Зимний рассвет низко висел над болотами, свинцово-серый и враждебный. Дэвон протянул руку, чтобы прикоснуться к ней, но она отклонилась.

– Вы можете кое-что сделать для меня? Он сел.

– Да. Как ты себя чувствуешь, Лили?

– Я хочу, чтобы вы передвинули камни. – Она поднялась на ноги и попятилась прочь от него. – Вам понадобится ваша лошадь.

Дэвон протер глаза и почесал заросшую щетиной щеку. Потом встал и последовал за нею.

* * *

– Сюда, – сказала она, указывая рукой.

Дэвон снял с тележки вторую тяжелую глыбу и перенес ее на обложенную осколками гранита могилу в центре круга, образованного камнями поменьше. Следуя указаниям Лили, он положил камень, выпрямился и отряхнул ладони от земли. Лили молча повернулась к нему спиной и направилась к почерневшему и все еще курившемуся вдалеке месту пожарища. Дэвону ничего другого не оставалось, как, стиснув зубы, отправиться за нею следом.

Чья это могила? Зачем нужны громоздкие гранитные валуны, которые ему пришлось тащить от зловонной лужи за полмили отсюда? Кто выстроил этот безумный парад птиц, зверей, великанов и русалок вокруг сгоревшего домика? Лили отказывалась отвечать, и он наконец перестал спрашивать.

Она ждала его у подножия холма. Его черный плащ доставал ей до щиколоток, делая ее похожей на маленькую беременную летучую мышь. Дэвон вздрогнул, увидев скульптуру, возле которой остановилась Лили. Статуя изображала мать и дитя; женщина фигурой напоминала Лили – ту Лили, какой она была до беременности, – и было что-то в ее осанке, в лишенном черт лице, не оставлявшее сомнений в том, кто послужил для нее моделью. Глядя на ребенка, которого женщина держала в руках, он ощутил замешательство и растерянность.

– Зачем вы меня искали? Зачем приехали сюда? – вдруг спросила Лили все тем же лишенным всякого выражения голосом.

– Зачем? – Он так долго хотел сказать ей об этом! – Потому что я люблю тебя.

С коротким негодующим восклицанием она повернулась спиной и зажала уши ладонями.

Дэвон пришел в ужас. Сперва он даже оцепенел, но йотом обошел ее кругом, чтобы заглянуть ей в лицо. Лили медленно опустила руки. Ее тонкие запястья тряслись, глаза выглядели слепыми, словно она смотрела внутрь, а не наружу. Дэвон заговорил, стараясь, чтобы его голос звучал ровно:

– – Послушай меня, Лили. Теперь я знаю, что не ты стреляла в Клея. Ни за что на свете ты не причинила бы ему вреда. Я…

– Откуда вы знаете?

– Я просто знаю.

– Откуда? Он отвел глаза.

– Я пришел в себя.

– Вы лжете.

Откуда она могла знать?

– Нет, это правда.

– Клей что-то вспомнил?

– Нет, – на сей раз он ответил честно, – Клей ничего не помнит. Клянусь тебе, это я опомнился, я пришел в себя. У меня открылись глаза.

– Лжец.

Дэвон отшатнулся.

– Тебе станет легче, если я скажу, что сожалею о том, что сделал? Я не говорил этого раньше, потому что знал, что это не…

– Вы дадите мне денег?

– Что?

Она повторила вопрос – хотя он прекрасно расслышал и в первый раз – по-прежнему чужим, бесцветным голосом.

– Но зачем? – ласково спросил Дэвон.

– Чтобы я могла уехать. Чтобы я могла жить. Холодок пробежал у него по спине, а волосы на голове шевельнулись.

– Лили.., дорогая…

Его голос звучал отрывисто и сердито, но при этом он бережно обнял брата, помог ему встать на ноги и проводил в библиотеку. Как только Клей устроился на диване, Дэвон подошел к буфету и вытащил бутылку виски Налив себе выпить, он повернулся в ожидании отповеди со стороны Клея, столь же предсказуемой в последние дни, как наступление понедельника вслед за воскресеньем.