Нерешенная задача - Елена Валентиновна Муравьева
Он назначал её ассистировать ему без перерыва, объясняя все тем, что ничего морально плохого они не делают, давая пациентам даже шанс выжить и это им предоставляется бесплатно. Это выглядело не этично, но медицина по своей сути всегда противоречива. Она и гуманна, и жестока и в данной ситуации в ней присутствовало как первое, так и второе, и Ани это понимала, не позволив себе даже произнести слова против деятельности Тернера.
Работа, действительно, отнимала все силы и время, мысли сконцентрировались только в одном направлении, Тернер стал как необходимый, незыблемый атрибут её жизни, она свыклась с его повышено щепетильным характером к каждой мелочи, к каждому нюансу во время работы, его жесткому тону и даже крику при малейшей нерасторопности или замешательству во время операции и в то же время его повышенному вниманию из всего медицинского персонала к ней одной, что уже не отдавала себе в этом отчета, так было и стало тем, как и должно было быть всегда.
Как женщина, она абсолютно по инерции смотрелась в зеркало и свою бледность последних дней, просто не заметила, как и того, что усталость стала приходить быстрее обычного и ей всегда хотелось спать и она отключалась в любом месте, где удавалось почувствовать под собой стул или диван. Тернер же выбрал время для своего монолога именно сейчас, когда её смертельно клонило в сон и он занимал её мысли, но словно резким рывком её кто-то вырвал из расплывающегося тумана и очень четко строгий профиль Идена вырисовался на фоне солнечного луча, вползающего лениво в кабинет из окна. У неё даже тревожно застучало сердце, совершенно переменив ритм сердцебиения и глаза распахнулись со всем своим напряженным вниманием в его сторону. Из глубины души и из-под сознания выпорхнули на поверхность чувств знания, которые еще не облеклись в словесную оболочку, но уже стало совершенно ясно, и что Иден имел ввиду и о чем пойдет разговор, поэтому не возникло даже желания спросить — «О чем это он?» Она стала внимательно вслушиваться в слова Идена.
— Ани, какой-то парадокс! Какой-то нонсенс и мне до конца не вериться, что я вам это говорю… — с нервными нотками в голосе произносил он. — Вы же врач, ну пусть даже не в этом дело, вы два раза уже рожали и вы второй раз замужем, а я как девочке говорю — вы не можете больше рожать, это крайне опасно для вашей жизни! И как вы могли допустить у себя новую беременность?! Ани, вы в своем уме? — и его рука что-то прорисовала в воздухе, возле его виска и он повернулся к ней и с недоумением, искренним и ясным всматривался в её лицо. Он много видел, его сложно было чем-то удивить, но его взгляд сейчас был по детски искренним в своем удивлении.
Ей не стало стыдно, она помнила то внезапное возникновение Войцеховского на пороге ресторана в гостинице, те пережитые эмоции за последние те месяцы, что она жила как в бреду и уже давно забыла, что можно человеку иметь спокойный безмятежный сон. И что потом все получилось так легко и естественно после его воскрешения, словно по-другому и не могло было быть, ведь она совершенно не об этом думала той ночью, что такая тяжесть и дикий холод отпустили её сердце когда он вернулся живой, что мысль предохраняться от нежелательной беременности в тот момент если бы и нечаянно возникла, то казалась бы нелепой и слишком абсурдной, напоминающей такой казус, как счастливая невеста в разгар свадьбы приводит на праздник адвоката составить брачный договор на случай развода. А ведь она так ни разу и не сказала Артуру, что ей нельзя больше иметь детей. И пусть они уже были вместе крайне редко, она всегда была осторожна, не вкладывая ему никаких лишних мыслей в голову по этому поводу. А сейчас ей стало так неприятно и от слов Идена и от того, что слишком сильно уставала последние дни, просто смертельно и не дождалась от мира, от Господа никакой благодарности за это, а как оплеуху получила от жизни — известие о крайне нежелательной для неё беременности! И умом четко понимала, что добавляются новые хлопоты, волнения и проблемы, а сил решать их уже нет! Она выдохлась от всего пережитого и от работы, и от требований Идена Тернера на этой работе! И в какой-то момент, на доли секунды, из глубины её нутра стала быстро-быстро вскипать раздражение и такое, что ей просто до без удержу захотелось стукнуть Тернера по лицу и сорвавшись с места убежать, как нашкодившей девчонке. А потом тут же она еще больше разозлилась на свои дурные порывы и в попытках совладать с непонятными эмоциями, она рывком вскочила, но от резкого потемнения в глазах, потеряла точку опоры и плюхнулась в кресло назад.
Тернер, словно и это ожидал и знал причину потери её равновесия, потому что, даже, не шелохнулся, чтобы поддержать, а в глазах его появилась тень разочарования. Он с глубоким вздохом снова отвернулся к окну и спустя минуту почему-то задал ей непонятный вопрос — Что вы сами думаете по этому поводу?
— Я все понимаю — слабо ответила она. — Надо теперь что-то делать?
— Вам опасно делать чистку, Ани, с вашим резусом и швом на матке.
Она опустила в пол глаза, потому что вот именно сейчас чувствовала, насколько по-детски, совершенно не прилично для врача, выглядела она на этом
