По тонкому льду - Сара Адам
– Эм, именно в этом доме? – решаю уточнить, протягивая руку за виноградинкой и кидаю её в рот, спелая ягода лопается, заполняя вкусовые рецепторы кисло-сладким вкусом.
– Нет, в основном мистер Галанте проводит время в квартире, хотя вы и так это знаете, простите, – спохватывается женщина, – но по надобности я приезжаю и в дом, как сегодня. Я была в отпуске последний месяц, поэтому вынуждена познакомится с вами только сейчас, – слегка виновато улыбается. Неужели она считает, что с приходом стервы-хозяйки в дом может лишиться работы? Ну уж нет, я буду её на руках носить, лишь бы не заниматься снова всем самой. Так, значит, Максимилиан отправил домработницу в отпуск, чтобы наказать меня, а сам сказал, что уволил. Вот же!
– Приятно познакомиться с вами, Клара, – я искренне улыбаюсь, смотря на слегка расслабившуюся помощницу по дому. – Рада, что вы есть у нас! Если честно, я устала делать всё сама, – весело произношу, хлопнув в ладоши.
– Конечно, конечно! Можете не беспокоиться. Теперь всё хозяйство на мне, как и прежде. Я буду внизу, если вам что-нибудь понадобится, дайте знать. Приятного аппетита, – женщина уходит, оставляя меня наедине для приёма пищи. Примерно через полчаса, когда я, объевшаяся круассанами, лежу, чувствуя себя, как колобок, Клара возвращается, чтобы забрать поднос. – Мистер Галанте велел передать вам это после ужина, – протягивает мой сотовый телефон.
– Спасибо, – не веря своему счастью, беру мобильник, я могу поговорить с мамой по телефону! – А где сам мистер Галанте?
– Он уехал несколько часов назад с вашим отцом, когда вернутся, не сообщили, ещё чего-нибудь желаете? Может быть чай или кофе? – женщина поднимает столик с постели, попутно уточняя.
– Нет Клара, спасибо, больше мне ничего не нужно, – благодарно киваю и она уходит.
Первым делом включаю телефон, молясь, чтобы он не был разряженным, однако батарея полная. Множество сообщений и пропущенных звонков обрушивается на мой гаджет, но игнорируя их все, набираю номер самой любимой женщины на свете.
После непродолжительных гудков в трубке звучит голос мамы:
– Ариела! Ариела, милая, я так волновалась за тебя! – взволнованно произносит она.
– Всё в порядке, mamma!6 – как бы я не отнекивалась, порой итальянская кровь берёт верх и вырывается из меня.
– Mio caro7, я не могла найти себе места! – горестно всхлипывает. – Как ты чувствуешь себя? У тебя что-нибудь болит? Тебе сделали больно, доченька? – она засыпает меня вопросами дрожащим голосом, шмыгая попутно носом. Сердце сжимается от мысли, что мама целые сутки без сна и покоя волновалась обо мне.
– Giuro sulla mia vita8, я честно в порядке, ма, – я использую нечестный приём, как в детстве и клянусь своей жизнью, чтобы она поверила и успокоилась. – На теле ни царапины. Максимилиан вовремя вытащил меня оттуда.
Мама росла в религиозной итальянской семье, поэтому клятва на родном языке для неё святое.
– Слава Богу! Я, не переставая молилась, чтобы твой отец и муж успели! – немного успокоившись, произносит она, тяжело вздыхая.
– Отец был с Максимилианом? – я удивлена, потому что ни один из них не сказал мне сегодня об этом.
– Конечно, дорогая, он вылетел со своими солдатами вместе с твоим мужем в Лос-Анджелес незамедлительно. Почему ты так удивлена? – немного укоризненно спрашивает она. Сейчас мама, как обычно, начнёт отстаивать сторону отца, несмотря ни на что.
– Просто удивлена, – пожимаю плечами, – не думала, что сам Аурелио Лучано станет рисковать ради меня.
– Ариела, он твой отец, не будь так категорична по отношению к нему, – как и предполагалось, в своей манере мама вступает в атаку за драгоценного мужа. Вот иногда я думаю, что зря защищала её, подставляясь под удар, потому что жизнь эту женщину совершенно ничему и не учит. Мама из тех жён, которые считают: бьёт – значит любит!..
– Отец хочет, чтобы я вернулась с ним в Сиэтл, на время… – бесцветным голосом сообщаю новость.
– Мы с твоим братом очень соскучились и будем только рады, что ты погостишь у нас, мы сможем побыть вместе, как в старые добрые времена!
– Я… не хочу жить, как «в старые добрые времена», ма, я не приеду, – немного раздражаясь от её наивности, бурчу в трубку.
– Ариела, лучше не зли отца и возвращайся вместе с ним, – от моих слов она начинает нервничать, самое страшное в семье Лучано – не слушаться Аурелио, за что могут быть последствия. – Ты знаешь, какой он в гневе.
В голове всплывает наш последний диалог с Максимилианом:
«– Ты не вернёшь меня в Сиэтл?
– Никогда!»
– Не волнуйся, теперь, наконец-то, появился человек, который может меня защитить от Аурелио Лучано, – на губах появляется счастливая улыбка. Я действительно могу больше не боятся гнёта отца. За Максимилианом я как за каменной стеной во всех смыслах этой фразы.
– Я рада, что вы с мужем нашли общий язык. А помнишь, как ты не хотела этой свадьбы? Зато сейчас я слышу твой довольной голос. Видишь, дочка, это всё благодаря отцу! – нахваливает его в моих глазах.
– Благодаря отцу меня выдали насильно замуж, а вот довольный голос только благодаря Максимилиану, – вздыхаю, откидывая с себя одеяло, и встаю, чтобы открыть окно. Этот разговор немного вывел меня из себя, отчего щёки начали гореть.
– Хорошо, – как бы нехотя отвечает, – но надеюсь, вы приедете с мужем на юбилей отца на следующей неделе? Будет большое торжество.
Я совершенно забыла об этом…
– Как Максимилиан решит, – стоя, вдыхаю влажный солёный воздух с океана.
После разговора с мамой, который ушёл совершенно в другую сторону, настроение немного упало, больше разговаривать ни с кем нет желания, поэтому написать подруге я решаю утром на свежую голову. Только когда я укладываюсь в постель спать, вспоминаю, что мой телефон на прослушке и Максимилиан всё узнает. Но я думаю, он и так подозревает, что отношения с отцом у нас не самые тёплые…
Выключаю приглушённый свет в комнате через приложение на телефоне, потому что вставать с постели не хочется, закрываю глаза и даже не замечаю, как сон уносит в своё царство.
Шорохи в комнате заставляют резко сесть в постели, оглядываясь по сторонам.
– Максимилиан? – нервно спрашиваю пока глаза привыкают к темноте.
– Не суетись, – звучит голос мужа, после чего матрас прогибается, и он ложится рядом поверх одеяла. К этому времени я уже начинаю видеть очертания: мужчина лежит на постели в одних только брюках, кубики пресса перекатываются от каждого его вздоха, а мускулистые руки закинуты за
