Дин Кунц - Наследие страха

— Тебя это не касается, — бросил Гордон своему брату. — Не подходи.

Элайн одновременно удивилась и обрадовалась, увидев, что Деннис проигнорировал угрозу и взмахи ножом. Как она могла настолько в нем ошибаться?

— Я убью тебя, — сказал Гордон.

— Нет, не убьешь. Гордон. Отдай нож. Если ей нельзя двинуться с места, то, по крайней мере, она способна говорить. По крайней мере, она способна предупредить его.

— Деннис, — вмешалась Элайн, — поверь ему. Он убьет тебя. Он думает, что одержим призраком вашей матери.

Деннис не стал оспаривать то, что она сказала, даже не приподнял брови, хотя она была уверена: эта новость его озадачила. Очевидно, ум его был живым и восприимчивым, а отнюдь не легкомысленным. А может быть, восприимчивость ума как раз и вырабатывается при знакомстве со всеми гранями легкомыслия...

— Она права, — добавил Гордон. — Мама вернулась, и вернулась только ко мне, потому что я — тот, кто ждал ее и нуждался в ней все эти годы.

Деннис взял с сиденья старого кресла-качалки толстую сувенирную подушку и выставил ее перед собой, как щит. Он собирался отобрать нож у Гордона.

Элайн поняла, что крупное телосложение Денниса будет компенсировано фанатической энергией его брата. Она сделала последнюю попытку убедить Гордона не убивать своего старшего брата. Чтобы добиться этого, ей пришлось использовать патологическую логику самого сумасшедшего.

— Гордон, твоя мать хотела, чтобы ты уничтожал только женщин — женщин, которые пытаются отнять у нее семью.

И, сказав это, она почувствовала слабость, почувствовала себя совершенно одинокой, маленькой и слабой в средоточии безумных сил.

Гордон произнес, не сводя глаз с Денниса:

— Он пытается помешать мне разделаться с тобой. Мама хочет, чтобы я разделался с ним. Она много раз мне это говорила. Она не перестанет изводить меня, пока я не разделаюсь с тобой.

Элайн вспомнила, как выглядела Силия, когда Гордон разделался с ней, и почувствовала, как тепло уходит из ее тела. Она была холодной, неописуемо холодной, зубцом льда.

— Твоя мать никогда не перестанет изводить тебя, если ты убьешь своего брата. Неужели ты не видишь, что отнимаешь у нее ее семью — делаешь как раз то, чему она пытается помешать.

Этот аргумент оказал ожидаемое воздействие на Гордона. Он опустил нож, которым до этого метил в брата, и лицо его исказилось от муки, когда он попытался разгадать свой путь в лабиринте “обязанностей” в отношении Амелии.

Запыхавшаяся Элайн все глубже вдавалась в эту любительскую, но эффективную психологию:

— Твоя мать захотела бы, если уж дело дойдет до столкновения интересов, чтобы ты в первую очередь защищал ее семью. Твоя мать приказала бы тебе отпустить всех — а потом, впоследствии, позаботиться обо мне.

Пожилая чета на диване глядела на Элайн в изумлении, как будто они не понимали, что она лжет, как будто они думали, что она приняла теорию переселения душ.

— Брось нож, — повторил Деннис. Гордон посмотрел на нож. Деннис подступил к нему, по-прежнему используя подушку как щит:

— Нож... мама предназначила его мне... чтобы я им... для того, чтобы...

— Брось его! — крикнула Элайн. Похоже, это послужило детонатором, последней командой, которая побудила его взорваться.

Гордон без предупреждения резко повернулся и прыгнул на Элайн. Он занес поблескивающее оружие высоко над головой и направил ей в грудь, зайдясь в торжествующем крике.

Элайн отпрянула назад, скорее инстинктивно, чем по-настоящему понимая, как близка она от смерти. Но кресло заставило ее остановиться, преградило ей путь к бегству. Весь мир, казалось, заледенел, стал таким же холодным и ноющим, как и она сама, — за исключением ножа. Посреди всего этого инея, посреди льда и холода нож был сверкающим ланцетом, прорубавшимся к ней по мере того, как иней вокруг него таял. Ей предстояло умереть.

В тот же самый момент Деннис отбросил подушку, которую держал в руках, дотянулся до запястья Гордона и остановил быстрое движение смертоносного оружия.

Гордон набросился на своего брата, его лицо побагровело от притока крови, глаза были широко распахнуты, рот открыт в яростной ухмылке.

— Позовите на помощь! — крикнула Элайн пожилой чете.

Они тупо уставились на нее; Джерри, казалось, забыл про свою рану на голове.

— Позовите Пола!

Упоминание имени брата Амелии сняло заклятие. Джерри встал, торопливо пересек комнату и исчез в открытой двери. Только бы Пол не был пьян и не мучился тяжким похмельем!

Несмотря на то, что он был физически менее развит. Гордон в конце концов вырвал нож и вскользь полоснул Денни по бицепсу, когда тот отступил от своего брата. По руке Денниса потекла кровь.

Элайн подобрала пепельницу, ощутила ее холодную тяжесть. На самом деле она не думала, что сумеет ею воспользоваться. Она — медсестра, привыкшая лечить, а не наносить раны. “О Господи, если мне придется ею воспользоваться, дай мне силы!"

Когда Деннис снова подступил к брату, оставляя за собой след из алых капель. Гордон снова ударил. Деннис сделал обманный выпад справа, шагнул вперед, уклонившись от удара, и двумя руками схватил кулак с ножом, стараясь заломить запястье назад, чтобы Гордону пришлось бросить нож.

Элайн, обучаясь на медсестру, видела много крови, много глубоких ран. Но вид крови Денниса выходил за рамки ее опыта. Она была опустошена. Она не хотела, чтобы он умирал. Как она хотела, чтобы он остался жить! И может быть, тогда она сможет искупить вину за то, что думала о нем такие ужасные вещи.

Гордон воспользовался своей свободной рукой, чтобы нещадно колотить Денни по голове. Он пустил брату кровь из носу и разбил ему губу. Судя по виду, Деннис уже устал и был не способен продержаться долго...

Но вдруг, в один миг, шансы поменялись. Запястье Гордона хрустнуло под нажимом рук Денниса. Он завыл, выронил нож и отскочил от брата, ухватившись за сломанное запястье. Он выглядел диким, бледным, как просеянная мука, рот зиял черной дырой на лице.

Деннис ногой оттолкнул нож в противоположный конец комнаты и сказал поразительно мягко:

— Садись, Гордон. Ты ранен.

В какой-то момент Гордон смотрел так, как будто он, невзирая на свою рану, сделает еще одну, последнюю попытку добраться до оружия. Потом, как будто его ударили большим молотком, привалился боком к креслу, в котором Элайн сидела всего несколько минут назад. Она думала, что он убьет ее. А теперь он ни за что этого не сделает.

— Я не хотел тебя убивать, — сказал Гордон брату.

— Не говори об этом.

— Ты любишь меня? — спросил Гордон. Деннис выглядел усталым, но не злым.