Энн Стюарт - Красив и очень опасен

Кэссиди подняла голову. Вид у Ричарда был скучающий, вряд ли за его вопросом что-то скрывалось.

– А вы уже читали? – в свою очередь спросила она.

– Большую часть. Книга получается именно такой, какой Шон ее и задумал. Гениальная, полный блеск. Настоящая лебединая песнь. Нам с ним.

– Прекратите! – возмутилась Кэссиди.

– Нужно уметь смотреть правде в глаза.

Кэссиди уставилась на рукопись. К изумлению, ее вовсе не тянуло притрагиваться к этим листам бумаги, читать, узнавать факты, которые ей лучше бы и не знать вовсе. Однако глаза сами скользнули по первым фразам.

Диана Скотт-Тьернан была воплощением отцовской мечты – настоящая сказочная принцесса с невероятно хрупкой, почти воздушной красотой, озорным смехом и очарованием, столь же естественным, сколь и неотразимым. Стоило ей только войти в комнату, как все вокруг оживало. Когда она умерла, ей было всего двадцать девять.

Кэссиди уронила страницу на стол, поразившись внезапному приступу злости и ревности. Ее никто и никогда не называл сказочной принцессой, не было в ней ничего хрупкого или воздушного. Для отца она была переростком и нескладехой и вовсе не соответствовала его идеалу настоящей женщины. Как, впрочем, и для этого мужчины, развалившегося в кожаном кресле и не сводящего с нее глаз.

– Я вижу, вам не нравится, – заметил он.

– Шон сделал вашу жену… настоящим чудом из волшебной сказки, – промолвила Кэссиди.

– Вам бы она не понравилась.

– А почему? – Кэссиди, воспользовавшись случаем, перевернула рукопись текстом вниз. – Если верить Шону, то все в ней просто души не чаяли.

– Небеса оделись в черное, когда она умерла, – насмешливо произнес Тьернан. – Повторяю, вам бы она не понравилась. Вы с ней – полные противоположности.

– Я уже заметила, – сухо промолвила Кэссиди. – С одной стороны, сказочная принцесса, обожаемая отцом и мужем, а с другой…

– С одной стороны, – грубо перебил Тьернан, и Кэссиди впервые увидела, что он взбешен, – самодовольная и стервозная невротичка, для которой в жизни нет ничего, кроме ее эгоистических прихотей и извращенных желаний. С другой стороны – вы.

Кэссиди с изумлением уставилась на него.

– Вы ее ненавидели!

– Безумно. – В голосе Тьернана не слышалось и нотки сожаления. – И во время суда эта ненависть выплыла наружу, как я ни пытался ее скрыть. Во многом из-за нее, собственно говоря, меня и признали виновным. А судья без зазрения совести вынес мне смертный приговор.

– Неужели вы ненавидели ее настолько, что могли бы убить?

– Без колебаний. – Ответ прозвучал резко, как удар хлыста.

– И вы… убили ее?

– Прочитайте рукопись. – Краткая вспышка гнева погасла, и с Кэссиди вновь беседовал умелый и искусный манипулятор.

– Я не могу принимать на веру все, что читаю, – возразила ему Кэссиди.

– Это очень мудро. А заодно не стоит принимать на веру и то, что вам говорят другие.

– Учту совет, но скажите, а что «с другой стороны»?

На мгновение в глазах Тьернана мелькнуло удивление.

– Хотите знать, чем отличаетесь от Дианы? На комплименты нарываетесь, да? Пожалуйста, ложитесь со мной в постель, и я поведаю вам все, о чем вы мечтали бы услышать. Даже скажу, что люблю вас, если понадобится.

Кэссиди неотрывно следила за ним, отказываясь уступать. Она понемногу привыкала к его насмешливому тону, и это придавало ей дополнительные силы.

– Так чем все-таки я отличаюсь от вашей жены?

– Ее я сравнил бы с дорогим фарфором, – неторопливо промолвил он. – Она была тонкая, хрупкая и со скрытым изъяном, из-за которого и разлетелась вдребезги. А вы слеплены из обожженной глины – прочная, вечная и устойчивая.

– О господи! – воскликнула в сердцах Кэссиди. – И после этого вы еще считаете себя покорителем дамских сердец?

– В данный миг я вовсе не пытаюсь соблазнить вас, – сухо проронил Тьернан. – Я говорю чистую правду в расчете на то, что у вас хватит ума понять ее.

– Я поняла, – кивнула Кэссиди. – Я – глина, а она – фарфор. Дальше что?

– Она считала себя центром Вселенной, пупом Земли – все только и вертелись вокруг нее. И она не могла уже жить в пределах крохотного замкнутого мирка, который сама же себе и соткала, с людьми, готовыми ее на руках носить.

– Она вам изменяла? У нее были любовники?

Губы Тьернана скривились в безобразной усмешке.

– Диана любила только двух мужчин – меня и своего отца.

– Еще одно различие между нами, – заметила Кэссиди. – Я всего лишь крохотный винтик в сложном и громоздком механизме, который сконструировал мой отец.

– Бедненькая, – съязвил Тьернан.

Как он и рассчитывал, Кэссиди это задело.

– Вы упомянули про ее извращенные желания, – напомнила она. – Значит ли это, что меня вы считаете образцом поведения?

– Да, – быстро ответил Тьернан. – Не считая тех случаев, когда вы находитесь в моем обществе.

– Что ж, – констатировала Кэссиди. – Одно, по крайней мере, роднит нас с Дианой: несчастное знакомство с вами. – Она откинулась на спинку стула. Кофе уже остыл, но Кэссиди все же отпила глоток, просто так, чтобы чем-нибудь заняться. – А вы ей изменяли?

– По мнению судей – да. Множество раз.

– А на самом деле? – упорствовала Кэссиди. – Вы изменяли этой невротичке, которая любила вас до беспамятства?

– Да.

– Если верить стенограмме, то одна из ваших любовниц бесследно пропала. Обвинитель намекал, что, возможно, она не единственная ваша жертва, но это было вычеркнуто из протокола.

– Да, – кивнул Тьернан.

– Вы убиваете всех женщин, с которыми спите?

– Только тех, кто этого заслуживает, – ответил Тьернан. И, раскрыв книгу, углубился в чтение.

– Как, вы сегодня уезжаете? – в ужасе спросила Кэссиди.

– Да, милочка, у нас нет выбора, – ответила Мабри. – Шон хочет выбраться из Нью-Йорка, а я не смею его удерживать. Шац устраивает вечеринку, а для Шона она, наверное, последняя возможность повидаться с приятелями. Не могу же я с ним спорить. Поехали с нами!

– Я терпеть не могу Ист-Хэмптон! – воскликнула Кэссиди. – А Шаца Беррингера и вовсе на дух не выношу. Как и их писательские вечеринки.

– Так же, как Ричарда Тьернана? – осведомилась Мабри, продолжая укладывать вещи в дорожную сумку.

– Я вовсе не ненавижу его, – возразила Кэссиди.

Мабри изогнула тонкую бровь.

– В таком случае ты гениально прикидывалась, милая. Я готова была голову на отсечение отдать, что ты испытываешь к нему глубокое отвращение.

– Не говори ерунду, Мабри, – завелась Кэссиди. – Ты сама видела нас в холле пару дней назад.

– Да, но я неплохо знаю тебя и Ричарда, а посему легко могу догадаться, кто тут главный затейник. Тебя всегда тянуло к скромным, напрочь лишенным воображения увальням. С детства, должно быть. С Марком Беллингемом вы смотритесь как идеальная пара.