Барбара Майклз - Хозяин Чёрной башни

– Вперед! – сказала я.

Как только мы приблизились к склону, я поняла, что нам не миновать беды. Под копытами лошадей был не снег, а лед. Мой жеребец скользил и спотыкался; сквозь намокшую от снега юбку я чувствовала, как дрожат его бока. Это должно было послужить мне предостережением. И тем не менее несчастье случилось неожиданно. Всадник впереди меня издал сдавленный вскрик, и его лошадь с шумом упала, а потом я услышала самый ужасный из всех звуков – крик раненого животного. Когда я добралась до Иана, он уже встал рядом с лошадью на колени.

– Ты ранен? – прокричала я.

Иан не ответил. Его руки что-то делали под курткой. Последний луч света обрисовал ужасный предмет в его руке. Он нагнулся вперед. Крик раненой лошади поднялся до предела, а потом прекратился.

Я отошла на деревянных ногах пару шагов и прислонилась к шершавому стволу дерева, чтобы не упасть. Следующее, что я почувствовала, была рука Иана, державшего меня за локоть. В молчании он повлек меня вниз по склону и усадил на мою лошадь. Затем взял в руки поводья.

– Ты ранен? – спросила я снова.

Он покачал головой, медленным движением человека, слишком измученного, чтобы говорить.

Он лгал; я видела, что тяжесть его шага объясняется не только усталостью. Он поранил ногу или ступню; насколько серьезно, я не знала.

Вскоре мы вышли из-под защиты скал, и теперь ветер и снег бросались на нас в дикой ярости. Я не могла даже представить, куда направляется Иан, и, вправду сказать, меня это заботило только ради нега самого и ради лошади. Наконец я смогла разглядеть сквозь сосновые ветви, которые теперь нас окружали, желтоватый квадрат освещенного окна.

Хижина была низкой и маленькой и лепилась к пологому склону скалы. Это все, что я смогла разглядеть сквозь бурю. Иану пришлось довольно долго колотить в дверь, прежде чем она отворилась, но затем грубые, но гостеприимные руки втащили нас внутрь и усадили у ревущего огня.

Пастух и его жена были преисполнены любопытства, обнаружив нас на улице в подобную ночь. Но инстинктивная вежливость их класса удерживала их от того, чтобы расспрашивать меня, и хотя Иан, похоже, знал их, бедный парень слишком страдал от боли, чтобы быть разговорчивым. Его колено было вывихнуто.

Добрая хозяйка натерла ему ногу отвратительной массой из овечьего жира и устроила на ночь в конюшне. Я сходила туда, чтобы пожелать Иану доброй ночи и убедиться, что ему там удобно. В его глазах отражалось мучение.

– Я сделал все, что мог. Завтра – когда конь отдохнет – я пойду дальше. – Он поднял свою большую руку и осторожно дотронулся до моего рукава. – Мисс, не беспокойтесь. Этой ночью ничего не случится.

– Я знаю, – ответила я. – Спасибо, Иан. Ты сделал все, что только мог сделать мужчина.

Я оставила его не более успокоенным, чем была сама. Если даже буря завтра утром прекратится, он не сможет идти. Он на многие дни останется хромым. А промедление в один день может означать, что мы придем слишком поздно. Нужно нечто большее, чем буря и снег, для того чтобы удержать Гэвина от... от того, что он задумал.

Я легла на кровать. Спать я не собиралась, но милосердная природа взяла верх над моим измученным телом, и я мгновенно провалилась в тяжелую дрему.

Что-то разбудило меня, хотя ночь еще не кончилась. Буря прекратилась. Разрозненные облака неслись, подгоняемые сильным ветром, а за ними мне удалось разглядеть холодный и чистый круг луны. Серебряные лучи осветили снежное одеяло, покрывшее землю, и темные сосны, очерченные на фоне белого хребта. Все было недвижимо. От зимней рамы тянуло холодом, но я не могла оторваться от этой странной красоты ночи. Хижина находилась очень близко к отвесной стене холма, я не видела его вершины. Я вытянула шею так далеко, как только могла; и там, резко выделяясь на фоне омытого луной неба, была линия, которую я хорошо знала, хотя она находилась высоко и далеко и была искажена расстоянием. Но это была башня.

Я вспомнила весеннее утро под ее стенами и слова Гэвина: “...дом одного из моих арендаторов. Я сам проходил по этой тропинке...”

И на волне этих воспоминаний, ясно, словно голос, взывающий о помощи, я услышала беззвучный приказ, который вел меня весь этот день. Теперь он был сильнее:

– Торопись, торопись... вернись, вернись.

Я отвернулась от окна и начала одеваться. Моя накидка, расстеленная у огня, высохла, туфли все еще оставались сырыми. Я надела обувь доброй жены арендатора. Ботинки были достаточно велики, чтобы вместить четыре моих ноги, но я набила их тряпками и туго завязала на лодыжках. На свою накидку я набросила накидку Бетти и укутала голову капюшоном, обвязав его шалью Бетти.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы найти начало тропинки. На самом деле я до конца не была уверена в том, что нашла ее. Я карабкалась и спотыкалась, я ползла по скалам до тех пор, пока не стало возможным идти вверх. Ботинки пастушьей жены тянули мои ноги, словно свинцовые.

Остаток пути по милосердию памяти помнится мне весьма туманно. Мои руки и ноги двигались механически, пока я наконец не упала на глубокий снежный покров на платформе в основании башни. Мой капюшон свалился с головы задолго до этого, и мои влажные волосы подушкой лежали под моей щекой. Я могла бы остаться там и впасть в смертельный леденящий сон, если бы эта настойчивая, беззвучная команда все еще не билась колоколом у меня в мозгу. Я неохотно подняла голову и осмотрелась.

Лунный свет был таким ярким, что снег вокруг меня сверкал, словно бриллианты. На этом фоне фундамент башни был черен, словно смола. А потом я увидела кое-что, от чего сон отлетел от меня в одно мгновение: какая-то фигура отделилась от тени фундамента и двинулась ко мне. Фигура двигалась так быстро, что казалось, она плывет над снегом. На ней был темный плащ с капюшоном. Я приподнялась на руках и смотрела, как она приближается ко мне. В глубине капюшона я разглядела лицо Гэвина.

Глава 14

Придя в себя, я не сразу смогла понять, где я.

Здесь было тепло, темно, место было защищено от снега и стужи. Мое мокрое платье и плащ исчезли; я была укутана в какую-то колючую шерстяную ткань. Руки Гэвина обнимали меня, а его лицо уткнулось мне волосы.

Некоторое время я неподвижно лежала, не думая ни о чем. Мои глаза начали приспосабливаться к темноте; я разглядела что-то вроде грубых каменных стен и низкий потолок. Откуда-то шел свет – тусклое красное сияние. А потом я увидела другой свет – две светящихся сияющих окружности в нескольких сантиметрах от пола.

Я вскрикнула, и Гэвин поднял голову. Он мягко рассмеялся и сказал приглушенным голосом:

– Это всего лишь Тоби. Из него вышла бы превосходная сторожевая собака. Именно он услышал, как ты повалилась в снег там, снаружи.