Юлия Шилова - Охота на мужа-2, или Осторожно: Разочарованная женщина:

– Умничка. Господи, какая же ты умничка! – подбодрил меня обрадовавшийся Мате. – Я знал, что ты очень сильная. Я вообще никогда не видел женщины сильнее, чем ты.

– Ты же сказал, что я размазня, – напомнила я и буквально повисла на его плече.

– Я был не прав. Я просто хотел тебя разозлить, чтобы ты пришла в себя и стала активной.

Опирайся на мое плечо и попробуй идти. Только не вздумай наступать на вторую ногу, тащи ее волоком.

Я послушалась Макса и сделала несколько довольно трудных шагов.

– Ну вот видишь, у тебя все получается. Ты молодец.

– Нога болит. Ее словно разрывает на части.

– Сейчас мы найдем подходящие доски и зафиксируем перелом.

– Нужно найти не только доски. Нужно найти воду.

– Найдем. Главное, не сидеть на месте. Главное, двигаться.

Мне казалось, что мы идем уже очень долго.

Вернее, Макс шел и тащил следом за собой меня.

Справа виднелась лесополоса, а слева по-прежнему простирался довольно большой луг.

– Если мы найдем реку, – говорил Макс, – мы обязательно придем к людям. Только бы понять, в каком районе мы находимся…

– С чего ты взял, что на реке могут быть люди?

– С того! На реке могут стоять палатки с отдыхающими или какие-нибудь домики. На то она и река.

Неожиданно полил дождь, он усиливался прямо на глазах. Мы подняли головы и жадно разинули рты. Если бы кто-то раньше сказал мне, что я так сильно обрадуюсь дождевой воде, я бы никогда не поверила. А я обрадовалась. Господи, как же сильно я ей обрадовалась! Капли дождя падали мне прямо в рот, смачивали мои пересохшие губы. Дождь лил как из ведра. Он смыл с нас ночную грязь и закончился только через пару часов. Я почувствовала себя значительно лучше.

Взглянув на Макса, я поняла, что он весь горит.

– Макс, что с тобой?

– По-моему, у меня поднялась температура.

Ничего страшного.

– То, что у тебя поднялась температура, страшно уже само по себе. Я никогда не считала температуру безобидным явлением. Жалко, что у нас нет хотя бы аспирина.

– У нас много чего нет. Я предлагаю двигаться дальше.

– Двигаться… Но куда? Туда, где нас никто не ждет?! – Я вновь почувствовала близкий приступ истерики. – Откуда у тебя такая уверенность, что где-то здесь есть вода и люди?! У меня, например, такой уверенности кет. У меня вообще нет уверенности, что мы останемся живы. Просто нет и все.

Скажи правду, мы погибнем?

– С какой кстати?

– Я попросила тебя ответить на вопрос.

– Хорошо, отвечаю. – Макс заметно нервничал. – Мы не погибнем. Мы обязательно выберемся. Обязательно. Мы вылезем из этого дерьма, будем есть черную икру и пить самое дорогое шампанское.

Я вновь оперлась на плечо Макса и подумала о том, насколько ужасно сейчас выгляжу. Спутанные волосы, похожие на самый настоящий валенок. Лицо, покрытое кровоточащими ссадинами и синяками, переломанные нос и нога… Разорванная одежда, вернее все, что от нее осталось. Я смущенно взглянула на Макса.

Он уловил мой взгляд и пристально посмотрел мне в глаза.

– Ты что так на меня смотришь?

– Знаешь, я подумала – одновременно мы погибнем или по одному…

– Бред. Не хочу даже слушать. Если позволять себе такие мысли, мы не выдержим даже суток.

– Я просто подумала о том, что если нам суждено умереть, то я хотела бы тебе отдаться хотя бы раз… Неужели мы умрем, довольствуясь одними прикосновениями?

– Ты хочешь мне отдаться?

– Ну да.

– Ты сумасшедшая. А как же твой любимый человек, за которого ты собралась замуж?

– А при чем тут он… Мы же скоро умрем…

– Так вот, отдашься своему любимому человеку по возвращении домой.

Я почувствовала уже давно забытый стыд и опустила голову.

Глава 15

Наконец мы увидели реку. Я кричала и плакала от радости. Макс дотащил меня до берега и, не говоря ни слова, нырнул в воду. Я стала пить и пила до тех пор, пока не поняла, что больше не могу, больше не поместится. Почувствовав ни с чем не сравнимое облегчение, я стала наблюдать за тем, как плавает Макс. Лучше валяться на берегу и ждать какой-нибудь помощи, чем бродить по лесу и дожидаться смерти.

Макс сам сказал мне, что если есть вода, значит, будут и люди.

Мое тело горело, словно его облили крутым кипятком, а зуд от укусов насекомых становился все сильнее. Передохнув, я поняла, что вода совсем не означает спасение. Глупо сидеть на берегу и ждать помощи. Ведь никто не знает, что мы в беде. Я поняла, что очень хочу есть. Наверно, так бывает всегда. Как только ты получаешь одно, сразу хочется получить и другое. Когда ты получаешь второе, хочется получить третье. Только я утолила жажду, как на меня накинулся голод. Я вновь сделала глоток воды и почувствовала, что у воды просто ужасный привкус и не менее ужасный запах.

Грязь и тина… Меня затошнило, а в желудке появилась невыносимая боль. Чтобы как-то отвлечься, я решила искупаться.

Слегка приподнявшись, я сбросила с себя остатки разорванной одежды и тут же почувствовала себя просто божественно. Оставшись в одних тоненьких трусиках бикини, я легла в воду. Закрыв глаза, я представила себя в той жизни, которая была совсем недавно.

Я представила себя лежащей у бассейна со стаканом виски и дорогой сигарой в руках. Иногда, под настроение, я любила забыться и побаловаться дорогой сигарой. Я лежу на вилле, заботливо арендованной Светкой где-нибудь на Канарах, и наслаждаюсь бездельем, которое у меня бывает крайне редко и которое мне досталось с большим трудом. Словно я на другой планете, где царит мир и спокойствие, и в душе у меня полное равновесие. На отдыхе я люблю пропустить рюмку-другую и не считаю это чем-то зазорным. Пара рюмок вкусного спиртного помогает снять нервное напряжение. Я лежу у бассейна и упиваюсь собственной значимостью. Я звезда, а это значит, что по звездному статусу мне положен звездный отдых. К бассейну подходит Денис. Он садится рядом, и я чувствую его губы, язык и пальцы. Я воспринимаю наш с ним контакт как мучительное и одновременно сладкое прикосновение. Мучительное потому, что мы слишком долго ждали этого отдыха и слишком большую цену заплатили за то, чтобы побыть вместе. А сладкое, потому что нет ничего лучше прикосновений любимого тела и ощущения родного дыхания. Я закрываю глаза и понимаю, что все, что сейчас происходит вне нас, не имеет никакого значения, потому что сейчас нас только двое; я и он, а все остальное второстепенно или вообще перестало существовать. Там, внутри меня, жарко и влажно; а мое тело сдавливают едва заметные блаженные судороги. Я благодарно киваю, смотрю на Дениса преданным взглядом и чувствую, как на моих глазах появляются слезинки. Все перемешивается. Завтрак, плавно переходящий в ужин, и ужин плавно переходящий в завтрак. Утро и вечер. Вечер и утро… Мое сознание переполнено множеством легких и радостных эмоций. Я чувствую себя невесомой и упиваюсь комфортом, пусть даже не собственным, а арендованным. Мне не хочется забегать дальше и думать о том, что ждет нас с Денисом в будущем. Мне вообще не хочется думать. Я просто лежу, курю, наслаждаюсь обществом Дениса, рассказывая ему обо всем, что произошло со мной за последнее время. Да и не только за последнее. Мне хочется, чтобы он знал обо мне все. Мне хочется, чтобы я была для него, как открытая книга, и чтобы он не уставал меня читать и каждый день открывал во мне что-то новое. Я краснею, словно девчонка, и рассказываю ему об аборте, который сделала в семнадцать лет у какой-то грязной бабки на подпольной квартире, потому что если бы я его сделала в нормальных условиях, об этом бы незамедлительно сообщили моим родителям, а этого я боялась больше всего на свете. Бабка была пьяной и занесла мне инфекцию, от которой я чуть было не умерла и лечилась долгое время. Она удалила мне не только нерожденного ребенка, но и маленький кусочек матки, не разобравшись спьяну, что именно мне было нужно удалять. Узнав о случившемся, тот человек, от которого я забеременела, ударил меня по лицу и назвал маленькой самоуверенной дрянью, которая не имела право принимать такое решение самостоятельно. Он сказал, что если в данном процессе мы принимали участие оба, значит, и ответственность обязаны нести вместе. Прошло много лет, но я хорошо помню тот аборт и жалею, что так нелепо уничтожила своего ребенка и изуродовала себя. А мой молодой человек, с которым мы все-таки расстались, женился, стал замечательным отцом своим детям.