Наталия Орбенина - Три княгини

— Маменька? — тихо прошептала Надя и нерешительно шагнула вперед.

Катерина Андреевна хотела встать, но ноги подкосились. Она со стоном протянула руки, и Надя припала к ее коленям. Потом они что-то говорили друг другу, плакали, целовались и снова плакали. И может быть, это продолжалось бы до бесконечности. Но в комнату вошли Владимир Иванович и нянька с ребенком. Ковалевская с трепетом взглянула на малыша, боясь увидеть в его чертах признаки ненавистного соблазнителя. Но что можно разглядеть в чертах невинного младенца, кроме его первозданной чистоты?

— Чудесный ребенок! Просто ангел! — воскликнула она.

— Ангелы бестелесные, им пища полагается духовная, а нам, скажи, сынок, подавайте пищу земную! — засмеялся Роев.

Надя заволновалась, решив, будто мальчик уже голоден, и она с няней поспешно удалились.

— Володенька! Да хранит вас Бог! Есть ли еще на свете человек, подобный вам! Ваша благородная душа… — Катерина Андреевна захлебнулась в потоке слов, пытаясь выказать зятю свои чувства.

Роеву стало неловко. Ковалевская сделала движение, которое он принял за желание пасть перед ним на колени. С испугом он подхватил ее и позволил запечатлеть на себе благодарственные поцелуи, пришедшиеся куда попало.

Потом семейство до ночи обустраивалось на новом месте. Уже поздно, испив последний раз чаю в столовой, Катерина Андреевна собралась к себе. Надя пошла проводить мать в переднюю.

Ковалевская ощущала себя почти счастливой. Она даже посмотрела на себя в большое зеркало и, как бывало, игриво сдвинула шляпку чуть набок. Надя сзади прижалась к матери. Как ей стало хорошо и спокойно! Одно больно невыносимо. Нет папы! Уже почти в дверях, целуя дочь, Ковалевская тихо произнесла:

— Люби Володю, Наденька, он святой! Ты же умная девочка! Я вот мало любила твоего отца, за что корю себя каждый божий день. Не повторяй моих ошибок, Надя! Цени то, что есть хорошего в жизни и в том человеке, с которым тебя свела судьба!

Катерина Андреевна, пробыв день с молодой четой, сразу поняла, они живут вместе, но они не супруги. Отношения Роевых скорее дружеские, нежели чувственные. И сколько времени Надя будет привыкать к мужу? Как долго протянется этот прохладный период? Когда она позволит ему дотронуться до себя и действительно стать его женой?

Надя поняла, что хотела сказать мать. Она вздохнула и пошла в свою комнату. Часть вещей еще не распаковали, чемоданы, коробки преграждали ей путь. Молодая женщина устало опустилась на постель и принялась расстегивать платье. Скрипнула дверь, Надя подумала, что это горничная спешит ей на помощь. Но это оказался Роев.

— Позволь мне помочь тебе! — просительно произнес муж.

От этих слов Надя вся сжалась. Владимир вел себя очень деликатно. Обвенчавшись с нею, он не настаивал на своих супружеских правах. Но иногда, видимо, совсем истомившись, пытался посягать на ее ночное одиночество. И всякий раз встречал холодное недоумение и оскорбленно поджатые губы, которые, не разжимаясь, всем своим изгибом говорили: «Конечно, вы на правах благородного спасителя можете требовать своей награды, но знайте, в этом нет ни капли моего желания!» Владимир Иванович уповал на возвращение домой, на спокойный уют семейной жизни. Все эти обстоятельства, по его мнению, должны были настроить молодую супругу на иной лад.

И вот, заглянув в комнату Нади, чтобы узнать, как она устроилась на новом месте, Владимир Иванович замер в двух шагах от жены, сидевшей перед ним полуодетой. При виде ее трепетной шейки, тонких ручек, которыми она теребила снятую одежду, внутри Роева поднялась горячая волна щемящей нежности. Борясь с волнением, а вдруг опять укажет на дверь, он тихонько приблизился к постели. Надя промолчала. Владимир воспрял духом и присел на край кровати. Она осталась недвижима. Тогда он, и вовсе осмелев, обнял ее, притянул к себе, пытаясь понять, что она чувствует. Хорошо, однако, что мы не можем, за редким исключением, читать мысли других людей! Как был бы разочарован бедный муж, если бы узнал правду! Надя ощущала себя жертвой, приносимой в знак благодарности, и не более того.

Наконец Владимир получил доступ к вожделенному телу. Он легонько опрокинул жену на постель и принялся исследовать доставшиеся ему богатства. Он заставил себя не думать о том, что к ним уже прикасались другие руки. Что ж, истинные сокровища не теряют от этого своей ценности! Лицо любимой, изящная маленькая грудь, открывшаяся изголодавшемуся взору, стройные ноги, гладкий аккуратный животик — все это вызывало его бурный восторг. Владимир, прикасаясь трепещущими губами к самым сокровенным частям тела Нади, хотел заставить возродиться ее застывшую чувственность. Он внимал каждому ее вздоху, пытаясь уловить ответное желание. Но жена отвечала вялыми поцелуями, способными убить любой порыв страсти. Однако супруг не отступал, осыпая ее градом лобзаний и нежных прикосновений. Бедный, если бы он знал, что в этот миг борется с тенью Верховского! Каждый кусочек Надиного тела помнил иные ласки, более виртуозные и проникающие в самые затаенные глубины женского естества. На этом фоне труды Роева выглядели как опыты начинающего школяра. Владимир же, в угаре своих переживаний и неземной радости, не понял в тот миг этого печального обстоятельства. Он решил, будто чувственность жены по-прежнему спит и все открытия еще впереди. Окрыленной этой мыслью, он взлетел на самую вершину и со стоном упал на подушки рядом. Надя же не проронила ни слова, не издала ни звука. Когда утомленный своими ощущениями, супруг предался сну, она с изумлением раскрыла свою ладонь. Глубоко в коже отпечатались следы ее ногтей. Непроизвольно Надя сжала пальцы в кулак, когда их тела соприкоснулись, да так и не разжала их. Вот как пришлись ей по сердцу любовные утехи с мужем, которого не хочется любить, да надо! Она посмотрела в лицо супруга. Так спят только действительно очень счастливые люди! Владимир улыбался даже во сне. От ее напряженного взора он вздрогнул и стал, не просыпаясь, искать рядом любимую жену. Надя непроизвольно отшатнулась и притаилась на кромке широкой постели, где вскоре и забылась беспокойным сном, свернувшись беззащитным маленьким клубочком.

Глава 26

Верховский, пережив, как он полагал, смерть бывшей возлюбленной, впал в величайшую депрессию, из которой не могли вывести ни прежние знакомства, ни разного рода развлечения, иногда весьма изысканные или опасные. Все вокруг померкло, стало безликим и скучным. За исключением одной проблемы. Кто еще посвящен в опасную тайну, и главное, знает ли княжна? Целые дни он проводил, лежа в кабинете на кушетке, с дорогой папиросой в зубах (по пятидесяти копеек за пачку!) и размышляя на эту тему. Если знает, то почему скрывала? Откуда уверенность, что знала? Да потому, что с легкостью предалась греху физической близости с человеком, формально приходящимся ей родным племянником. Но если так, значит, у нее на уме есть некие соображения, которые необходимо прояснить! Ведь оказаться единственной настоящей наследницей титула и фамилии — это слишком привлекательно, и не воспользоваться подобным обстоятельством просто глупо! Все непонятно! Татьяна Аркадьевна, доселе казавшаяся недалекой и развратной натурой, в один миг превратилась в его сознании в коварного и опасного соперника. Но что делать, что делать? Он в ловушке! Ненавистная жена повязала его по рукам и ногам, похитив бесценный документ. Но какие игры затеяла мнимая тетушка? Вот вопрос!