Дик (СИ) - Элен Форс
Дик издаёт утробный рык, выжимая педаль газа. Мы буквально летим.
— Сожми губы и двигайся вверх-вниз, прижимаясь к нему языком… — голос Дика очень хриплый, с надрывом. Растворяюсь в нем. Мой язык скользит по стволу, я заглатываю его почти полностью, даже удивляюсь как легко мне это даётся.
Дик кладёт руку мне на затылок, его дыхание учащается, он хрипит:
— Умничка…
Я ускоряюсь, чувствую нарастающую пульсацию.
Дик шумно кончает, чувствую соленую, вязкую жидкость, которая наполняет рот. Безумие. Мне нравится его вкус. Облизываюсь, как кошка, отстраняясь от него. Готова урчать от удовольствия. Рядом с Диком я дикая извращенка.
Дик останавливается у своего дома, сбивая мусорный бак. Но он даже не замечает это, одной рукой натягивает трусы, а другой достаёт ключи из зажигания. Он хочет меня. Эта мысль меня подстегивает, заводит до такой степени, что еще пару минут и у меня ног запылает огонь.
Мы похожи на подростков, которые спешат домой, чтобы набедокурить там, пока родителей нет дома. Дик помогает мне выбраться из машины, впивает губы, впечатывается в холодный металл, стискивает до хруста костей. Он такой необузданный.
Никогда не думала, что поцелуй может быть таким крышесносным… Язык Дика врывается в мой рот, обследует его и оплетает мой язык, пленит. Его руки забираются под мою футболку. Я даже издаю хриплый стон, уже на пределе. Можно ли получить оргазм от простых прикосновений?
— Кончу в штаны сейчас… Пошли… — он хватает меня на руки, прикусывая грудь через ткань футболки, отдирая клок, как самый настоящий зверь.
Я смеюсь, разрывая тишину. Бедный соседи Дика.
— Кхе-кхе! — деликатное покашливание, заставляет Дика замедлиться. Высокая фигура выходит из тени на свет. Полковник. У меня от стыда и удивления лезут глаза на лоб, хочется спрыгнуть с рук Дика, занять более приличную позу, но Дик еще сильнее прижимает меня к себе. — Теперь все встало на свои места…
— Чем обязан, Саныч, в столь поздний час? — у моего спутника совсем неприветливый голос.
— Романов накатал на тебя заявку, указал, что ты угрожал ему табельным оружием. — Полковник вздыхает, закуривая. — Мне придётся арестовать тебя до выяснения обстоятельств.
Не верю своим ушам. Дима написал заявление ночью на Дика? Даже утра не дождался… Это глупо…
Между мужчинами всегда была неприязнь, это могли почувствовать даже не знакомые люди, но чтобы Дима решил таким образом разбираться с Диком… Невольно чувствую вину за собой. Я спровоцировала эту ситуацию. Дала Диме надежду и потом осталась с Диком.
Дик не опускает меня на ноги, так и стоит со мной на руках перед Полковником. Моя попа призывно торчит, маячит у носа Полковника. Даже не удобно.
— Ну давай утром в участке и арестуешь меня, я даже сам сдамся на власть правосудию.
— Не могу, Дик. Романов старший поднял всех на уши. Требовал послать за тобой наряд полиции. Сам понимаешь…
Отец Димы работал в Генеральной прокуратуре не последним человеком и обладал обширными связями. Ему не составляло труда поднять весь город на уши, многие люди при деньгах и власти были его должниками, потому что он прикрывал их толстые задницы, скрывал их грехи и махинации.
— И конечно же, тебе очень достанется за неуравновешенного работника. — усмехается Дик. Я мотыляю ногами, чтобы он поставил меня, но он лишь крепче сжимает меня, впивается пальцами в мягкую плоть.
Полковник закуривает вторую сигару, ему этот разговор даётся нелегко, да и неизвестно сколько он тут ждёт Дика, почему не позвонил ему? И еще мне кажется, что диалог не идёт, потому что тут лишние уши, мои, которые не должны много слышать. И теперь Полковник ограничен в своих выражениях.
— Саша, я за тебя переживаю. Хочешь пустить под откос все из-за какого-то гавнюка? Ты должен показать, что готов содействовать и что он наговаривает на тебя. — Саныч косится на меня, как я отреагирую на его слова.
— Дик, поставь меня уже! — не выдерживаю и подаю голос. Дик все-таки ставит меня на ноги, но прижимает к себе, демонстрируя свои намерения. — Я могу поговорить с Романовым и успокоить его! Тем более это все…
Осекаюсь и не договариваю, недоверчиво смотрю на Полковника. Конечно, он обо всем догадывается, но ничего не говорит, просто задумчиво смотрит на нас с Диком. Парочка мы ещё та: я растрепанная с распухшими губами, Дик с расстегнутыми штанами, которые съехали и демонстрировали теперь его трусы.
Утром я увольнялась с работы, а теперь из-за меня на его следователя подают жалобу.
Вряд ли бы ему удалось так долго быть руководителем такого отдела без внутреннего стрежня. Он явно скрывал пару тузов в своём рукаве. Полковник был страшным человеком.
— Давайте проедем в участок и все там решим. — примирительно говорю я Дику, стараясь переместить его руку с моей филейной части хотя бы на талию. — Этот вечер уже все равно ничто не испортит.
— Романов сам там? — спрашивает резко Дик и по взгляду Полковника я понимаю, что да. Для Дика это как красная тряпка для Быка. Зрачки расширяются, нос шумно поглощает воздух.
Дик влетает в темный участок быстрее пули, несётся стремительно в кабинет Полковника, ничего не замечая вокруг. Он видит цель и не видет на своём пути препятствий. Мы с Санычем еле успеваем за ним, хотя почти бежим. Дик заведён и не дай Бог ему попадётся Романов, он свернёт ему шею или отстрелит что-нибудь.
В кабинете сидят Романовы, отец и сын, и их семейный адвокат. Я знаю каждого из них и мне становится неловко от этой встречи. Я вхожу в кабинет вслед за Диком, встречаюсь взглядом, как с Димой, так и с его отцом. По коже пробегает холодок.
— Добрый вечер. — говорю я и поправляю волосы, невольно задумываясь — видно ли по мне, что несколько часов назад я делала минет Дику в машину? Мне кажется, что это у меня на лбу написано, что я поддалась греховности.
— привет, Ангелина! — спокойно говорит Леонид Сергеевич, отец Димы, по его глазам вижу осуждение. Приходится даже прикусить губу, чтобы не ляпнуть ничего лишнего.
Романов старший был очень приятным и воспитанным мужчиной, не очень красивым, но ухоженным. У него были безупречный манеры и очень хитрые глаза. Дима пошёл в мать, намного симпатичнее своего отца внешне, но вот характер и ум у него были от отца.
— Какая приятная встреча на рассвете нового дня. — Дик садится напротив них, закинув ногу на ногу, образуя почти неприличную позу. Слишком вальяжную. Каждым
