Мэри Шелдон - Каролин и Каро

Каролин проснулась от отвратительной вони, задыхаясь и кашляя. Открыв глаза, она увидела нечто страшное: что-то творилось с ее настольной лампой. Та оплавилась, потеряла форму. Девочка не могла отвести взгляд от знакомого предмета, который преображался на глазах. Он стал походить на маску вуду со сверкающими глазами, о которой рассказывала Лаура. Телевизора нигде не было видно. Наверное, “вуду” как раз и пожрал его. Но затем Каролин осенила здравая, хотя и ужасная мысль — чудовище и было телевизором. Каролин столкнула кривляющуюся фигурку со столика и закричала. Лампа закатилась под кровать, оттуда сочился зловонный дым.

В комнату ворвалась Лаура. Волосы у нее заплетены бумажками и торчали дыбом.

— Деточка, что с тобой? Что за запах?

Но Каролин не могла рассказать. Конечно, она не могла признаться в краже, не могла сказать няне, что убила маленький чудесный телевизор и теперь он плавится у нее под кроватью. Она могла только захлебываться криком и слезами, а Лаура обнимала ее и баюкала.

Каролин больше никогда не просила няню поехать с ней в гости к Иветте.

Однажды за ужином Бартон с торжеством объявил:

— Для тебя грядет великий день, малышка!

У Каролин глаза стали как два блюдца. Неужели наконец они поедут в Луна-парк? Отец долго терзал ее молчанием, пока она, не выдержав, не спросила:

— И что будет в этот день?

— Ты пойдешь в детский сад, — улыбнулся ей отец.

Каролин на это никак не откликнулась. Она снова занялась своей бараньей отбивной, надеясь, что, если промолчать, эта тема увянет сама собой. Но тема не увядала.

— Я очень рад, — сообщил отец. — А ты разве нет?

Каролин отрицательно мотнула головой. Она не имела никакого представления, что означает “детский сад”, но в самом этом слове ей чудилось что-то нехорошее.

— Тебе понравится. Ты там многому научишься. Будешь играть в игры, как мы с тобой играли.

Каролин, во-первых, не так уж любила игры с отцом, а во-вторых, боялась чужого, непонятного ей слова — “детский сад”. В глазах ее появились слезы.

— Я туда не пойду.

Бартон был с ней очень мягок. Снова и снова он рассказывал, как весело будет Каролин в детском саду. Но, рассказывая одно и то же снова и снова, отец разгорячился:

— Каролин, вопрос уже решен. В понедельник утром ты соберешься и пойдешь в детский сад как миленькая!

В понедельник? Значит, послезавтра! Волна облегчения накатила на Каролин. До понедельника еще надо дожить. И сколько времени впереди.

Но утро понедельника все же настало.

— Просыпайся, детка, — разбудила ее Лаура. — Сегодня великий день.

Она надела на Карелии нарядное красно-синее платьице, обула в новенькие голубые туфельки. Папа поджидал их в столовой. Каролин от него отвернулась.

Овсянка съедена, и все трое — Бартон, Каролин и Лаура — молча спустились в кабине лифта, подождали, пока швейцар вызовет такси, и тут Карелии вцепилась в няню. Но Лаура безжалостно разомкнула ее ручонки и заставила сесть в машину.

Карелии тут же открутила вниз окно и, высунув голову, смотрела, как удаляется фигура няни, превращаясь в обитательницу кукольного домика.

В детском саду все было ужасно. Каролин там ничего не нравилось — ни другие дети, ни воспитательница миссис Макэлрой, ни крекеры. Каждое утро она умоляла Лауру не отправлять ее в этот “детский ад” и иногда, если Бартон пребывал в очередной командировке, добивалась успеха. Лаура сдавалась, и Каролин оставалась дома. С чувством победительницы она валялась в постели, укрывшись с головой. В безопасности.

Но в октябре все изменилось. В детском саду появился новый мальчик. Дэйв с хрустом поедал румяные яблоки и раскачивался вверх-вниз на перекладине, крича, как Тарзан.

Каролин давно уже задумывалась, как это — влюбиться, — и вот любовь к ней пришла.

Все мгновенно изменилось. Теперь детский сад притягивал ее как магнит. Проводя там положенные часы, она все время следила взглядом за Дэйвом и сочиняла разные истории про них двоих.

Она воображала, как они оба очутятся в джунглях и она попадет в какую-нибудь хитрую ловушку.

Помогите! Помогите! — будет кричать она, и он, прямиком из детсада, устремится ей на помощь.

Спасибо, скажет она, ты спас мне жизнь.

А он возьмет ее за руку, выведет на морской берег, и они будут вместе строить замки из песка. Только вдвоем.

Обычно Каролин ездила домой на детсадовском автобусе, но однажды ей надо было к доктору, и Лаура сказала, что заберет девочку на такси.

Каролин не терпелось, чтоб Лаура приехала и Дэйви с ней познакомился.

Вечером дети ждали у ограды. Наконец подъехало такси.

— Лаура! — закричала Каролин.

Дэйви обернулся — Каролин знала, что он за ней наблюдает. Она кинулась к Лауре, обняла ее изо всех сил, поцеловала. Ей хотелось, чтобы Дэйви увидел.

Но, когда она обернулась, Дэйви смотрел странно.

— Ты ее зачем целуешь? — с отвращением спросил он. — Это же просто служанка.

Карелии уставилась на Дэйви. Потом на Лауру.

Карелии больше не обнимала и не целовала няню, когда та забирала ее из детского сада. И даже если Дэйви поблизости не было, Каролин вела себя иначе. Она стала опаслива с Лаурой, холодна. Заставляла себя помнить, что Лаура — не член семьи. Просто служанка. Старая Служанка.

В январе отец Каролин получил большой заказ — строительство правительственного здания в городе Вашингтоне, округ Колумбия, столице Соединенных Штатов. Когда он сообщил об этом дочери, Каролин сразу почувствовала себя взрослой. А как же иначе?

Спустя несколько недель отец позвал ее вечером в свой кабинет.

— Я хочу тебе кое-что показать.

На огромном, покрытом толстым стеклом столе возвышался настоящий дворец. Он был прекрасен. С миниатюрными дорожками, деревьями и даже крошечными человеческими фигурками. В глазах у Каролин защипало.

— Это все мне? — Бартон рассмеялся.

— Боюсь, что нет. Мы это называем архитектурным макетом. Это уменьшенная копия того, что мы скоро построим в Вашингтоне. Завтра я должен представить эту модель людям, от которых зависит решение — построят ли здание в натуральную величину или я отнесу наш общий труд на свалку.

— А можно мне забрать его себе, когда ты все закончишь?

Он внимательно посмотрел на дочурку, словно чего-то опасаясь.

— Пойми, такие вещи только разглядывают и оценивают, но не касаются руками. Только тронь — и недели кропотливого труда пропадут впустую… — Он потер затылок, подыскивая дополнительные доводы. — Ты бы ведь не хотела, чтобы такое случилось.