Дженнифер Эстеп - Укус Паука

Ложь, конечно. Но я изобразила встревоженный взгляд для большей достоверности.

— Надеюсь, вам за это не влетит? Большая Берта сказала, все обойдется.

Санитарка побледнела. Большая Берта была худенькой женщиной, которая держала в ежовых рукавицах не только кухню, но и всю остальную лечебницу. Связываться с Бертой, рискуя получить по голове чугунной сковородкой, с которой та никогда не расставалась , никому не хотелось. Тем более за двенадцать долларов в час.

— Ладно, — рявкнула санитарка. — Но это в последний раз.

Разумеется, в последний. Ноги моей больше не будет в этом кошмарном месте. Я прибавила обаяния своей фальшивой улыбке.

— Не волнуйтесь, милочка, уверяю вас, так и будет.

Санитарка нажала на кнопку, дверь открылась, и я вышла на улицу. После больничного вездесущего смрада слюны, мочи и хлорки ночной воздух благоухал, как чистые, хрустящие, свежие, высушенные на ветру простыни. Не убей я только что двух человек, я помедлила бы, чтобы насладиться лягушачьим кваканьем, доносившимся из-за деревьев, и тихим ответным уханьем совы откуда-то издалека.

Но вместо этого я уверенной целеустремленной походкой направилась к главным воротам. Металлические ворота заскрежетали, открываясь при моем приближении, и я весело помахала охраннику, сидевшему в пуленепробиваемой будке. Он сонно кивнул и снова уткнулся в спортивную колонку своей газеты.

Я вышла в реальный мир. Рассыпанный за воротами гравий хрустел под ногами, и шепот камня долетал до моих ушей. Низкий и ровный, как рокот автомобилей, проезжавших по нему изо дня в день. И звук этот был намного прекраснее непрестанного безумного крика гранита в больнице.

Большая автостоянка, окруженная густым сосняком, словно приветствовала меня. Дальний конец ровного тротуара упирался в четырехполосную дорогу. Ни один автомобиль, в каком бы направлении он не двигался, не смог бы остаться незамеченным. Неудивительно.

Психиатрическая лечебница располагалась на окраине Эшленда, южного мегаполиса на стыке границ Теннесси, Северной Каролины и Виргинии. Город, хоть и несколько уступал Атланте по величине, являлся настоящим украшением Юга. Эшленд растянулся по Аппалачам подобно псу, раскинувшемуся на прохладном цементном полу в летнюю пору. Окрестные леса, холмы и ленивые реки создавали иллюзию, словно город мирное, спокойное, неиспорченное место...

Тихую ночь прорезал вой сирены, заглушая все остальные звуки. Иллюзия снова разрушилась.

— Полная изоляция! Полная изоляция! — кричал чей-то голос по внутренней связи.

Значит, тела уже обнаружили. Ускорив шаг, я проскользнула мимо автомобилей и посмотрела на часы.

Двадцать минут. Быстрее, чем я ожидала. Сегодня удача от меня отвернулась. Капризная стерва.

— Эй ты! Стоять!

Ну да, стандартный испуганный вопль, несущийся вслед лисе, опустошившей курятник. А в данном случае — убившей бешеную собаку, что засела внутри. Ворота еще не до конца закрылись, и я услышала, как они, клацнув, остановились. Позади меня по гравию зашуршали шаги.

Быть может, я бы испугалась, если бы уже не скрылась в чаще леса.

* * * * *

Хотя в ту минуту мне больше всего хотелось сразу поехать домой и смыть с волос зловоние помешательства, у меня была назначена встреча за ужином. А Флетчер ненавидел, когда его заставляли ждать, особенно если дело касалось сбора денег и проверки банковских переводов.

Почти милю я прошла быстрым шагом, скрываясь за соснами, что тянулись вдоль шоссе, а затем вышла на дорогу. Еще через полмили я добралась до небольшого кафе под названием «Тупичок» — темного захолустного заведения из тех, что работают по ночам и потчуют посетителей кофе с пирогом трехдневной давности. Но после больничной еды — заплесневелого гороха и протертой моркови — черствый, разваливающийся на части клубничный пирог показался мне кулинарным шедевром. Я умяла целый кусок, пока ждала свое такси.

Водитель высадил меня в одном из неблагополучных районов центрального Эшленда, за десять кварталов до конечной цели моего путешествия. Вдоль потрескавшегося тротуара тянулись витрины магазинов с рекламой дешевой выпивки и еще более дешевых пип-шоу. Компании молодых людей в мешковатой одежде — темнокожих, белых и латиноамериканцев — поглядывали друг на друга с противоположенных концов квартала, образуя потенциально опасный треугольник.

Побиравшийся на углу элементал Воздуха обещал вызвать дождь для любого, кто подбросит ему деньжат на бутылку виски. Еще один печальный пример того, что элементалы не застрахованы от проблем общества: бездомности, пьянства и наркомании. У каждого есть свои слабости, и даже маги иногда оступаются. Важно то, какой выбор впоследствии делают люди: пускают свою жизнь под откос, как этот жалкий бродяга, или становятся на другой путь. Я сунула несчастному двадцатку и пошла дальше.

По улице неспешно шли проститутки, словно бывалые солдаты, отправленные в дозор генералами-сутенерами. Большинство жриц любви были вампирами, и в мерцающем свете уличных фонарей их пожелтевшие зубы светились подобно тусклым осколкам топаза. Заниматься сексом для некоторых вампов все равно, что пить кровь. Секс доставляет им высшее наслаждение и питает их тела не хуже доброго стакана охлажденной крови второй положительной группы. Вот почему многие из них занимаются проституцией. К тому же это древнейшая профессия в мире. А вампы могли жить очень долго — по несколько сотен лет, если, конечно, не получали несовместимую с жизнью рану. Всегда приятно обладать навыками, которые никогда не выйдут из моды.

Некоторые вампирши окликали меня, но, едва завидев мой решительно сжатый рот, тут же устремлялись на поиски более легкой и выгодной добычи.

Через два квартала я бросила очки в мусорный бак рядом с китайским рестораном. Из металлического бака доносился запах соевого соуса и жареного риса недельной давности. Бейсболку и флисовую толстовку я положила в магазинную тележку какой-то бродяжки. Судя по изношенности ее зеленой, армейской куртки, эти вещи ей пригодятся. Если только она очнется от кочевых попоек и заметит появление обновок.

С каждым пройденным кварталом окрестности становились немного лучше, и вот уже вместо наркоманов, насильников и белого отребья появились синие воротнички и рабочая беднота. А на смену винным магазинам и пип-шоу пришли тату-салоны и мелкие банковские конторы. Проститутки, фланировавшие по этим улицам, выглядели чище и упитаннее своих усталых, изможденных братьев и сестер, что обитали южнее. Причем многие из жриц любви были людьми.