Шеннон Маккена - Стоя в тени

К счастью, тогда Эрин выскользнула из его когтистых лап, и свою ошибку Новак посчитал оскорблением. Теперь, когда он бежал из тюрьмы, никакие соображения собственной безопасности не заставят его отказаться от мести.

Бедро Коннора снова пронзила боль, он потер мышцы скрюченными пальцами и поморщился. За себя он не боялся, зная, что ему всегда помогут братья. Беззащитной Эрин была уготована незавидная участь жертвенного агнца.

И положил ее на алтарь не кто иной, как он сам, дав свидетельские показания на суде против Эда Риггза, ее единственного защитника. После такого поступка Эрин вправе была возненавидеть его всей душой.

Коннор скрутил новую сигару, хотя во рту еще было горько от предыдущей, и, прикурив от зажигалки, глубоко затянулся, настраиваясь на тщательный логический анализ сложившейся ситуации. Спешка и непродуманные действия исключались, требовалось быть чрезвычайно осмотрительным, раз уж он задумал опекать Эрин, от которой отмахнулись недальновидные агенты ФБР.

«Тема: Новые приобретения.

Время: 14.54, 18 мая, суббота.

Адресант: Клод Мюллер.

Адресат: Эрин Риггз.

Дорогая мисс Риггз!

Благодарю Вас за высланный мне экземпляр реферата Вашей диссертации. Ваша гипотеза о религиозной подоплеке изображений птиц на кельтских артефактах латенского периода меня чрезвычайно заинтересовала. Недавно я приобрел шлем, датируемый ориентировочно третьим веком до н.э., с типичным для того периода бронзовым вороном на своде. Помимо него, я купил еще несколько любопытных вещиц, фотографии которых прилагаются к письму. Мне бы хотелось, чтобы вы лично взглянули на них.

Завтра я буду проездом в Гонконг в Орегоне, где остановлюсь в отеле «Силвер-Форк». Если Вы не сочтете возможным отложить другие свои дела ради встречи со мной, то я не обижусь. Но билет на самолет для Вас уже заказан и оплачен, о чем свидетельствует прилагаемая к моему письму квитанция. В Портленде Вас встретит водитель моего лимузина и доставит Вас на побережье. А утром в понедельник мы сможем осмотреть и обсудить все мои последние приобретения, после чего пообедаем, если у нас останется для этого время.

Умоляю не считать меня наглецом и приехать. Меня не покидает ощущение, что нам уже доводилось где-то встречаться раньше.

Искренне ваш,

Клод Мюллер. Фонд

«Куиксилвер»».

Эрин вскочила со стула и запрыгала, словно маленькая девочка, получившая долгожданный подарок. Стены квартирки, в которой она временно ютилась, были тонковаты для ее ликующих воплей, поэтому она зажала рот руками, чтобы приглушить издаваемые звуки до мышиного писка.

Напуганная метаморфозой, произошедшей с ее хозяйкой, кошка Эдна жалобно замяукала. Эрин подхватила свою любимицу с диванчика, желая приласкать ее, но осторожное животное фыркнуло и, выскользнув из рук, забилось под стол.

Радость Эрин, однако, была вполне мотивированной: вознаграждение за экспертные услуги Мюллеру помогло бы ей быстро решить многие свои проблемы. Поэтому она продолжала веселиться, не заботясь о том, что от ее топота на голову скандального соседа снизу может рухнуть сгнивший гипсовый потолок. Коль скоро Всевышний ниспослал ей награду за долготерпение, рассуждала она, то уж от ссоры с другими жильцами этого убогого строения Он ее точно убережет.

Взгляд ее задержался на салфетке, приклеенной липкой лентой к стенке над компьютером. Вышитый на ней красными нитками девиз гласил: «Ты сама формируешь свою реальность!» Впервые за последние месяцы Эрин улыбнулась, прочтя его, потому что не услышала ехидного внутреннего голоса: «И это все, на что ты способна?»

Эрин собственноручно вышила эту дурацкую сентенцию вскоре после того, как ее вышибли с работы. Тогда, вне себя от праведного гнева, она решила направить всю негативную энергию в созидательное русло. Позже она сочла свой порыв глупым и прониклась к салфетке таким отвращением, что едва не порвала ее в клочья.

Теперь же ей пришло в голову, что вышивание пошло ей на пользу, сублимировав стресс, вызванный арестом отца и потерей работы, в положительные эмоции.

Похвалив себя за подсознательное стремление к самосовершенствованию, Эрин сделала распечатку электронного послания Мюллера и захлопала от восторга в ладоши. Клиент опять расщедрился на билет в первом классе! Такое уважение к ней, страдающей от недостатка внимания к своей персоне, было подобно целебному бальзаму, излитому на душевную рану. Хотя она помчалась бы к нему даже в эконом-классе. На крайний случай — поехала бы в туристическом автобусе. Ну а уж если говорить честно, то и автостопом.

Эрин оглядела стены своего скромного жилища, с тоской взглянула в единственное окно, выходящее на глухую кирпичную стену, вздохнула и потянулась к ежедневнику. Перелистав его, она пополнила список первостепенных дел следующей записью: «Позвонить в агентство. Поручить Тонии покормить Эдну. Позвонить маме. Собрать в дорогу сумку». После этого она набрала номер агентства секретарей-машинисток.

— Говорит Эрин Риггз, — бодро сообщила она автоответчику. — Передайте, пожалуйста, Келли, что в понедельник я не выйду на работу в адвокатской конторе «Уингер, Дрекслер и Лоу», так как срочно отбываю в деловой вояж. На телефоне один денек вместо меня пусть посидит кто-нибудь другой, а протоколы последних судебных заседаний я допечатаю во вторник, когда вернусь. Желаю приятно провести выходные.

Кладя трубку, Эрин почувствовала легкий укол совести из-за того, что не уведомила своего работодателя заранее. За подобные вольности ее вполне могли уволить. Однако риск на сей раз был оправдан: вознаграждение, обещанное Мюллером, превышало ее двухнедельный заработок. Дисциплина в машинописном бюро хронически хромала, при ставке в 13 долларов за час адского труда никто там надолго не задерживался, что позволяло ей надеяться, что все пройдет без осложнений.

Эрин давно взяла за правило относиться ответственно к любой работе, всегда выкладывалась на полную катушку и добивалась прекрасных результатов. Именно поэтому у нее на душе остался неприятный осадок, когда она лишилась места помощника хранителя коллекции кельтских античных раритетов в музее института Хапперта.

Этим она была обязана интригам своей начальницы, зловредной Лидии, которая поспешила избавиться от нее, как только в средствах массовой информации разразился скандал в связи с судебным процессом над ее папашей. Эрин поставили в вину то, что она будто бы чересчур озабочена семейными проблемами и вообще бросает тень на репутацию музея. В день своего позорного увольнения Эрин с трудом отбилась от полчища репортеров, живо интересовавшихся, как она оценивает порнографический видеофильм, снятый скрытой камерой в номере, где проходили тайные свидания Эда Риггза с его любовницей. Как попали эти материалы в Интернет, Эрин оставалось только гадать. Но мать ее вскоре впала в глубокую депрессию.