Татьяна Корсакова - Алое на черном (сборник)

Наверное, нужно было рассказать, поделиться своей болью с самыми близкими и родными людьми, но он не смог. Побоялся лишний раз расстраивать маму. Побоялся, что интеллигентный и до кончиков ногтей правильный отец не поймет и не примет того, что Дэн сделал. Или хуже того, разочаруется в нем окончательно.

– В таком случае нам с мамой есть что тебе сказать, сынок. – Отец поправил очки, тяжело вздохнул. – Мы думаем, что твоя агрессия может быть опасна. В первую очередь для тебя самого. Наверное, нам стоит обратиться к психологу.

– Мне не нужен психолог.

Он уже со всем разобрался, все для себя решил. Зачем ворошить то, что уже утратило актуальность?

– Не нужен? – Отец кивнул, приобнял за плечи встревоженную маму. Голос его звучал тихо, но решительно. – Мы предвидели такой ответ, и поэтому у нас есть запасной вариант. Дэн, я имел беседу с твоим тренером. Он тоже обеспокоен происходящим. Настолько, что предложил нам один вариант. – Отец сделал паузу, ободряюще посмотрел на маму, а потом сказал: – Этим летом ты не поедешь на море, сынок.

Мама вздохнула, хотела возразить, но отец предупреждающе поднял руку и повторил:

– Этим летом ты не поедешь на море, ты поедешь в спортивно-патриотический лагерь.

– В какой лагерь? – переспросил Дэн. Словосочетание «спортивно-патриотический» ему сразу не понравилось. От него веяло муштрой и скукой.

– Понимаю, звучит не слишком воодушевляюще. – На лице отца появилась и тут же исчезла робкая улыбка. – Но на самом деле все не так плохо. Я наводил справки, лагерь работает три года, и у его создателей отличная репутация. А какие там места! Там изумительные места!

– Где – там? – Дэн уже смирился с решением родителей. Он бы смирился с любым их решением, даже с психологической консультацией, потому что чувствовал себя виноватым, но ему хотелось знать наверняка, в какой дыре придется провести лето.

– В Макеевке, – сказал отец таким тоном, как будто это все объясняло.

– Денис, – мама высвободилась из объятий отца, присела рядом с Дэном, взяла его за руку, – это в двухстах километрах от нас. Чудесная деревушка, в чудесном месте.

– Деревушка?..

– Разумеется, тебе не придется жить в деревне, – снова заговорил отец. – Под лагерь переоборудована старинная графская усадьба. Это в нескольких километрах от Макеевки. В усадьбе есть все необходимое для нормальной жизни и отдыха: четырехместные комнаты, спортивный зал, библиотека, кинотеатр. Я знаю, о чем говорю, я видел все это своими глазами.

– Папа ездил в Макеевку на прошлой неделе, как только твой тренер предложил такой вариант, – поддержала отца мама. – Лагерь очень хороший.

– И чем он отличается от обычного летнего лагеря? – спросил Дэн.

– Дисциплиной, – сказал отец жестко. – Меня заверили, что воспитанникам уделяют максимум внимания, ваше время будет расписано по минутам, и вы не сможете…

– Заниматься всякой ерундой, – закончил за него Дэн.

– Да. Ты уже достаточно взрослый, скоро тебе исполнится семнадцать. Денис, мы с мамой очень надеемся, что ты нас поймешь. Недавние события заставляют нас принимать непопулярные меры, но мы делаем это исключительно ради твоего блага.

– Я понимаю. – Дэн обнял маму, поцеловал ее в щеку. – Когда нужно ехать в этот замечательный лагерь?

Родители переглянулись, в их взглядах читалось облегчение.

– В первых числах июня, – сказал отец. – Нам позвонят.

Вот так он и оказался у черта на рогах в спортивно-патриотическом лагере с совершенно неспортивным и непатриотичным названием «Волки и вепри». Здесь, в окружении незнакомых пацанов, должно было проходить самое скучное в его жизни лето.

Если бы только родители Дэна знали, чем оно закончится, то не раздумывая отправили бы сына на море к тетке…

Гальяно

– Приехали! – сообщил водитель автобуса и ударил по тормозам.

Озверевший от долгого безделья Вася Гальянов, уже год как сокративший плебейское Гальянов на аристократическое и страстное Гальяно, вслед за сопровождающим их группу парнем выскочил наружу, несколько раз присел, разминая затекшие ноги, и только потом осмотрелся.

Автобус остановился в центре заасфальтированной площадки перед приземистым, по всему видать, недавно отремонтированным двухэтажным особняком. Дом опирался на четыре здоровенные колонны. К центральному входу вела выложенная фигурной плиткой дорожка, по бокам от нее буйным цветом колосились клумбы, пахло сырой землей и свежескошенной травой. Источник запахов Гальяно идентифицировал сразу: слева от входа в особняк, прямо посреди заросшего отцветающими одуванчиками газона, стояла газонокосилка, справа на точно таком же одуванчиковом газоне работала закрепленная на воткнутом в землю колышке поливалка. В струях воды переливалась радуга. По бокам от центрального здания располагались два одинаковых одноэтажных флигеля.

Рассматривать поместье, в котором им всем предстояло провести целое лето, было интересно, но внимание Гальяно привлекло нечто куда более любопытное. К автобусу летящей походкой приближалась девушка! Она была хороша особенной, по-голливудски яркой красотой. Изящные формы, вьющиеся белокурые волосы, легкомысленный сарафан, белый в красный горошек, и умопомрачительной длины загорелые ноги незнакомки заставили падкое до красоты сердце Гальяно биться в два раза быстрее.

– Мэрилин Монро, – прошептал он, улыбаясь совершенно идиотской улыбкой.

Пожалуй, нужно сказать мамке спасибо за ту решительность и напористость, с которой она выбивала для единственной кровиночки путевку в этот суперэлитный и супердорогой лагерь. В НИИ, где она работала, пришла лишь одна такая чудесная путевка, и поехать отдыхать должен был не сынок рядовой лаборантки, а отпрыск куда более важной персоны, но надо знать мамку! Ради Гальяно она была готова совершить невозможное, а тут такая мелочь – всего лишь какая-то путевка! А он еще сопротивлялся, не хотел ехать. Дурак! Вот не поехал бы и не увидел Мэрилин Монро!

– Ну, наконец-то! – Мэрилин улыбнулась белозубой улыбкой сразу всем прибывшим, посмотрела на Гальяно так, что его бедное сердце едва не остановилось. Ах, как она на него посмотрела! Наверное, сразу поняла, что он особенный, что в настоящей красоте разбирается получше взрослых мужиков.

– Здрасте! – Он хотел отвесить прекрасной незнакомке галантный поклон, может, даже приложиться в поцелуе к изящной ручке, но растерялся так, что вместо этого выдал лишь пошлое «здрасте».

– Привет! – Мэрилин снова улыбнулась, но теперь уже персонально Гальяно, а потом проскользнула мимо, обдав ароматом сладко-цветочных духов, и – о, ужас! – расцеловалась с сопровождающим их группу парнем.