Татьяна Устинова - Мой генерал

— Мне, чтобы жить, надо не много, — прошептала Оленька, — совсем не много.

— Вегетарианство — лучший способ сохранить здоровье, — провозгласил Сережа, уписывая морковное пюре.

— Самый безопасный! — поддержала Юля, налегая на картофельное.

— Да про труп-то что тебе сказали? Милиция-то? — облизав губы, громко спросила Валентина Васильна у Марины.

Нежная Оленька вздрогнула и умоляюще посмотрела на мать, Элеонору Яковлевну.

— Он за Юлькой ухаживать пытался, — сказал Сережа сквозь пюре то ли с гордостью, то ли с отвращением, — этот труп ваш. Никакого покоя не давал. Я его бить собирался, — добавил он горделиво.

Оленька прикрыла глаза — от ужаса, разумеется.

— Делал неприличные намеки, — сообщила Юля, тоже с гордостью. — Приглашал в «люкс», который на ремонте. Между прочим, «люкс» на ремонте, а никакого ремонта там нет! Все какие-то комбинации проворачивают! Интересно, администрация в курсе?

— Давайте лучше про погоду, — быстро предложил бывший «гаваец», переквалифицировавшийся в спортсмена. — Как вы думаете, жара еще постоит?

— Жара — это ужасно, — прошептала Оленька, вздрогнув плечами, укутанными в шаль. Шепот и вздрагивания явно имели отношение к Геннадию Ивановичу. — Верно, мама?

— Я буквально задыхаюсь, — поддержала ее мать.

— А я люблю жару и никогда не задыхаюсь, — объявила профессорская внучка Вероника и усмехнулась злорадно. — Дед, пойдем завтра после завтрака в теннис играть.

— Ты же не хотела, — удивился дед, — передумала?

— Передумала.

— Поучите меня, Вероника, — попросил Геннадий Иванович интимно, — мне так хочется научиться играть в теннис!

— Шикарный спорт, — моментально согласилась Вероника, и дед Генрих Янович взглянул на нее подозрительно, — а у вас ракетка есть?

— Ну-у, — протянул Геннадий Иванович, — возьму в прокате.

Вероника надкусила яблоко и с хрустом начала жевать.

— А что там дают? «Принс», «Хэд», «Данлоп», «Юнекс», «Фелкль»?

Геннадий Иванович моргнул. Оленька с матерью переглянулись.

— У меня «Хэд», — подал голос миролюбивый «гаваец», — могу предложить. Хотите?

— Геннадию Ивановичу предложите, — перевела стрелки зловредная Вероника, — у меня свой «Хэд».

— Геннадий Иванович, я могу вам предложить…

— Да мне, собственно, все равно, если Вероника согласна меня учить.

— Да на что он вам, этот теннис! — досадливо воскликнула Оленькина мама и захлебнула досаду теплым компотом, оставшимся от полдника. — Все прям, как дураки, кинулись в этот теннис играть!..

— Бег — вот лучшее средство, — провозгласила Юля.

— Легкая атлетика — королева спорта! — поддержал ее Сережа, и они синхронно размешали в железнодорожных стаканах принесенный с собой заменитель сахара.

Марина еще чуть-чуть раскопала салат и поднялась.

— Приятного аппетита, — кисло сказала она, — до завтра.

Бабуся Логвинова деловито заглянула в ее тарелку:

— И эта ничего не поела! Уморить себя решили!

Оленька повыше подтянула шаль.

— Я не хочу. Еда — это так… глупо.

И скучно и глупо, подумала Марина желчно.

Ну почему считается, что женщина, которая ничего не ест, гораздо интереснее женщины, которая ест все? Кто это придумал?

Ей хотелось есть — она не ужинала вовсе не потому, что «скучно и глупо», а из-за аллергии на рыбу. Сейчас поешь, а утром с ног до головы покроешься красными пятнами!

Хорошо, что в номере у нее банка с кофе, любимая кружка, длинная-предлинная палка сухой колбасы и три пакета хрустящих хлебцев. Да, и еще роман!

— В десять часов танцы, — напомнил Геннадий Иванович, и Вероника опять усмехнулась, — приходите, Марина! Это своеобразный клуб. Можно пообщаться, поговорить, покурить… Жизнь здесь слишком размеренная, от нее быстро устаешь.

— Спасибо, Геннадий Иванович, — поблагодарила Марина. Вот только танцев ей не хватало!

Марина выбралась из-за стола, чувствуя, что все, не только соседи, но и прочие отдыхающие, рассматривают ее с истовым любопытством, перестают есть, вытягивают шеи, шепчут друг другу в уши, кивают в ее сторону и показывают глазами.

Еще бы, ведь это она нашла… труп!

Труп нашла, а «приключения» из этого не вышло. Не вышло никакого «приключения», и не выйдет! Жалость какая.

Усатый милиционер, приехавший на «газике», ее почти ни о чем не спрашивал. Она сама рассказала, как подлая шляпа слетела с головы, как она стала ее вылавливать, нагнулась и… и увидела.

— Перепугались? — спросил милиционер равнодушно.

Марина пожала плечами:

— Не особенно. Неприятно, конечно…

«Приключения» не вышло, и главный герой, циничный, остроумный и загорелый полицейский капитан с пушкой за ремнем, в выцветших и потертых джинсах, тоже никак не вырисовывался. Не тянул усатый милиционер на главного героя!

Труп оказался не криминальный — все правильно понимала бабуся Логвинова.

Выпил лишнего, сел на мостках, задремал, да и свалился — так как-то получалось.

Длинными санаторными коридорами, застланными ковровыми дорожками — красная середина, зеленая кайма, — Марина добралась до высоких двойных ореховых дверей, вышла на вечернее солнце, пристроилась на лавочку с гнутой садовой спинкой и закурила.

Очень хотелось есть, и она с удовольствием думала о сухой колбасе и банке с кофе. Нужно завтра сходить в ближайший магазинчик, купить йогуртов, сыру и серого деревенского хлеба, наверняка здесь есть.

Ореховая дверь открылась и закрылась. Кто-то вышел и пристроился на ту же лавочку, но с другой стороны.

Откуда-то взялась толстая пыльная кошка, посмотрела на Марину вопросительно, зачем-то лизнула лапу и стала тереться о Маринины светлые брюки, оставляя на них клоки шерсти.

— Ты что? — спросила у нее Марина и стала отряхивать шерсть. — Разве не видишь, у меня ничего нет! Бедная, бедная, голодная киса!

— Не верьте ей, — посоветовали с другого конца лавочки, — она не бедная и не голодная.

Марина посмотрела вбок и обнаружила неподалеку спортивные штаны непередаваемо-павлиньей расцветки.

— Бедная и голодная. — Она погладила пыльную кошачью башку и снова неодобрительно покосилась на штаны.

— Я только что скормил ей остатки рыбы. Я сегодня, знаете ли, опять ловил.

— Ловить мальков в луже — гнусно.

— Я же не глушу их динамитом.

После чего они уставились друг на друга. Кошка вопросительно мяукнула, не понимая, почему Марина перестала ее гладить.

— Здрасте, — неожиданно поздоровался тип в цветастых штанах.

— Добрый вечер, — с ходу откликнулась привыкшая быть вежливой Марина.