Бедовая отшельница - Светлана Ивах
– Почему ты каждый раз спрашиваешь? – Я бросила плечики назад, в шкаф, сняла другие, приложила к себе бирюзовое платье и стала разглядывать себя в зеркало. – Конечно, приезжай!
Подруги явились спустя час.
– Ты представляешь? – Ника нервно гладила Пусю по голому животу. – Её сегодня вырвало!
– Представляю! – сочувствовала я, округляя глаза. Иначе нельзя! Иначе Ника обидится. Обзовёт бездушной или, того хуже, живодёркой. Так и случилось, месяц назад, когда я случайно, самую малость, прищемила дверью Пусину лапу. Ника не разговаривала со мной до следующего дня, а потом позвонила и, как ни в чём не бывало, стала рассказывать очередной сон. Поэтому я сделала вывод, что она попросту быстро забывает всё, что было с ней накануне… А как иначе объяснить, что уже пятый год Ника не может выучить знаки дорожного движения, и поэтому ездит с водителем – рослым, седым мужчиной, который старался угодить Нике во всём. Годившийся ей по возрасту в отцы, он иногда целыми днями ходил по бутикам вслед за молодой хозяйкой, весь увешанный сумками, разноцветными пакетами и коробками, при этом каким-то чудом умудряясь бережно нести Пусю.
«А может у них роман?» – неожиданно подумала я и вновь ощутила тяжесть внизу живота. Чтобы как-то отвлечься от чувств молодой и здоровой женщины, я стала развлекать подруг. Сначала похвастала своей последней покупкой – сумочкой от Луис Виттон, которую приобрела специально под красный «Понтиак» и платье к нему.
– Какая прелесть! – восхитилась Ника и поинтересовалась: – Сколько стоит?
– Четыреста пятьдесят.
– Это сколько же в рублях? – задалась вопросом Соня и закатила глаза под потолок.
Она где-то вычитала, что если тренировать мозг разными математическими упражнениями или учить языки, то этим можно отодвинуть старость. Поэтому при первой же возможности Соня пыталась напрячь свои редкие извилины. Давалось это ей с трудом, ведь Сонька даже не считала деньги, потому как уже забыла, когда держала наличку в руках. В сумочке у неё валялась пара пластиковых карт, в основном цвета платины или серебра, от которых она постоянно забывала коды. Деньги не брала в руки принципиально, справедливо считая, что от них одна зараза.
– Это в рублях по курсу на неделю назад, – зачем-то сказала я.
– Скромненько, – констатировала Ника и сразу потеряла интерес к сумочке.
– Это же надо, в стране кризис, а ты так шикуешь, – шутливо пристыдила Соня.
– Ты чего, подруга? – удивилась Ника, готовая встать на мою защиту. – Это же сущие копейки!
– Просто сейчас случайно включила дома телек, а там про материнский капитал говорят, – стала оправдываться Соня. – Как раз столько в рублях, если второго родить…
– Что за материнский капитал? – Ника захлопала глазами, возвращая мне сумку и потребовала: – С этого места поподробнее.
– Тебе зачем? – Сонька повеселела. – Денег мало?
– Причём тут деньги? – Ника округлила глаза.
– Неужели рожать собралась? – Сонька изобразила на лице испуг.
– И сразу двоих, – вставила я, тут же представив Нику с коляской для близнецов и Пусей в одной руке, и с издёвкой поинтересовалась: – А как же шопинг?
– Да она одного родить не может! – глумилась Сонька.
– Причём тут могу или не могу? – возмутилась Ника. – Я просто не хочу! Только представлю себя с таким животом! – с этими словами она вдруг задрала блузку и сунула под неё Пусю. Собака чихнула. Ника тот час вынула её, смешно вытянула накаченные ботексом губы, чмокнула собаку в мокрый нос и продолжила: – А с грудью что станет?
– Материнский капитал – это сумма, которую даёт государство женщине за второго ребёнка, – объяснила Соня.
– Это что, стали детей у нищих покупать? – Ника вскинула брови.
– Какая ты, подруга, дремучая! – восхитилась я и дала совет: – Думай, что говоришь!
– Это я дремучая? – взвилась Ника. При этом Пуся тявкнула и затряслась.
– Успокойся, подруга! – попросила Сонька и положила ей на предплечье ладонь с неимоверно длинными коготками.
Моя попытка сгладить последствия от неудачной шутки не увенчалась успехом. Ника вскочила, прижала к себе Пусю и надула губы.
– Знаете что?! – сказала она и снова села.
Мы с Сонькой прыснули со смеху. Пуся дважды затравленно тявкнула.
– Так, девчонки, – я тронула пальцами под глазами кожу, проверяя на слёзы, – Вы как хотите, а у меня дела!
– Интересно, – протянула Ника.
– Наша горничная попала в больницу, и я хочу её навестить! – выпалила я, размышляя, как воспримут мой порыв подруги.
– Марта, ты с ума сошла? – Ника округлила глазки, напрочь забыв про недавнюю обиду. – Я даже болеть буду, в больницу ни за что не поеду!
– Чего так?
– А ты не знаешь? – спросила она и тут же сама ответила: – Там заразные все: ходят, кашляют, чихают, дотронуться ни до чего нельзя, подхватить что угодно можно!
– Ладно, Ника, не запугивай человека. Решила – пусть идет, – вступилась за меня Соня и прищурилась. – А чего это ты такая добрая вдруг стала? Кто эта горничная такая, чтобы ты ее в больнице навещала? У нее что, родственников нет?
– Есть, – нерешительно произнесла я.
Я уже пожалела, что придумала такую отговорку для подруг. Да, глупо как-то получается…
– Мы им с Вадимом семья! – выпалила я с пафосом.
– Как это? – Ника вытаращила глаза.
– Ты что, родственников на работу взяла? – Соня захлопала длинными ресницами.
Я вдруг представила в роли горничной свою тётку. Сварливая и злобная сестра матери жила в Кушуево. Приехавшая в далёкие девяностые из деревни, она закрепилась в нашем городке, выскочив замуж за школьного учителя. Но долго эта ячейка общества в виде семьи не протянула. То ли из-за сварливого характера родственницы, а, может, от непосильного и неблагодарного учительского труда, муж, вскоре, помер. Тётка же умудрилась залететь от заезжего командировочного и разродиться крикливым Петькой. Теперь тётка отравляла жизнь соседям и домочадцам, а Петька заканчивал школу, стены которой когда-то покинула я. Но на эту часть моей биографии, как и на алкоголика-отца, у меня было наложено табу. Ни подруги, ни тем более Вадим, не знали этих деталей.
– Муж у нее здесь живёт, – произнесла я наконец и пояснила: – Тоже у нас работает…
– Значит, ты у нас декабристка? – заключила Соня.
– Почему декабристка? – захлопала глазами Ника. – Сейчас ведь май!
– С тобой не соскучишься! – Едва сдерживая смех,
