Непокорный рыцарь - Софи Ларк

– Твою мать! – Я со стоном съезжаю на обочину.

Вик открывает дверь и высовывается из машины, чтобы наблевать на дорогу.

– Возьми себя в руки, – бормочу я.

Прежде чем я успеваю сделать что-то еще, офицер полиции выходит из машины и стучится в мое окно, светя фонариком мне в лицо.

Я опускаю стекло, моргаю и пытаюсь как-то смочить пересохший рот, чтобы сказать хоть что-то.

– Вы пили сегодня вечером? – требовательно спрашивает полицейский.

– Нет, – отвечаю я. – Простите, моему брату нездоровится…

Полицейский переводит луч фонаря на Вика, выхватывая из темноты его налитые кровью глаза и заблеванную рубашку.

– Выходи из машины, – говорит ему офицер.

– Так ли это…

– Из машины, живо! – рявкает он.

Вик вываливается из машины, пытаясь не угодить в блевотину. Он цепляет ногой свой рюкзак, и тот падает на дорогу.

Полицейский заставляет его встать, положив руки на крышу машины, и начинает личный досмотр.

– У тебя имеется при себе оружие? – спрашивает он, похлопывая Вика.

– Не-а, – отвечает мой брат, качая головой.

Я тоже выхожу из машины и стою со стороны водителя.

– Я просто везу его домой, офицер, – говорю я.

Рука копа замирает на бедре Вика.

– Что в кармане, пацан? – спрашивает он.

– Ничего, – глупо отвечает Вик.

Полицейский тянется в карман его джинсов и извлекает небольшой пакетик. Мой желудок скручивается в узел. В пакете лежит две таблетки.

– Что это? – спрашивает коп.

– Я не знаю, – отвечает Вик. – Это не мое.

– Не двигайся с места, – приказывает полицейский. Он поднимает рюкзак моего брата и начинает его обыскивать. Минуту спустя офицер достает оттуда пакет на липучке, под завязку набитый таблетками, – их там не меньше ста штук.

– Дай угадаю, – говорит он. – Это тоже не твое.

Прежде чем Вик успевает ответить, я выпаливаю: «Это мое!»

Черт, черт, черт. Что я делаю?!

Офицер переводит взгляд на меня, подняв бровь. Это высокий стройный мужчина с квадратной челюстью и ярко-голубыми глазами.

– Вы в этом уверены? – тихо спрашивает он. – Здесь много таблеток. Это не похоже на личные запасы. У нас тут хранение с целью распространения.

Я начинаю потеть, сердце бешено бьется в груди. Это охренительно большая проблема. Но это будет моя проблема, не Вика. Я не позволю ему вот так разрушить свою жизнь.

– Это мое, – решительно говорю я. – Все эти таблетки мои.

Вик переводит взгляд с полицейского на меня. Он так пьян и напуган, что не понимает, как ему быть. Я смотрю брату прямо в глаза и едва заметно качаю головой, предупреждая, чтобы он держал рот на замке.

– Садись в машину, пацан, – велит ему полицейский.

Вик забирается обратно на пассажирское сиденье. Офицер закрывает за ним дверь. Затем он обращает свое внимание ко мне.

– Как ваше имя, мисс?

– Камилла Ривера, – сглатывая, отвечаю я.

– Офицер Шульц, – представляется он, указывая на свой жетон. – Подойди сюда, Камилла.

Я обхожу машину, и теперь мы оба стоим в ярком свете фар.

Подойдя ближе, я понимаю, что полицейский моложе, чем мне показалось сначала. Ему около тридцати, максимум тридцать пять. У него коротко стриженные светлые волосы, обритые по бокам, и загорелое лицо. Полицейская форма туго накрахмалена.

Офицер Шульц улыбается мне, но я еще никогда в жизни не испытывала такого страха. Моя судьба буквально находится у него в руках, представляя собой пакет с таблетками.

– Ты знаешь, что это, Камилла? – спрашивает он.

Я смотрю на таблетки. Они чем-то похожи на фигурные витаминки – бледно-желтые пилюли в форме школьного автобуса. Подозреваю, что это наркотики.

– Да, я знаю, что это, – хрипло отвечаю я.

– В штате Иллинойс действуют строгие законы против дури, – говорит офицер Шульц низким приятным голосом. – Хранение даже одной таблетки считается уголовным преступлением. Пятнадцать и более таблеток влекут за собой минимальное наказание сроком в четыре года. Я бы сказал, что у тебя здесь где-то сто пятьдесят. Плюс те, что в кармане у твоего брата.

– Они тоже мои, – говорю я. – Он не знал, что это. Я попросила спрятать их для меня.

Офицер долго и молча смотрит на меня. Я не могу понять, что значит выражение его лица. Полицейский продолжает улыбаться, но я понятия не имею, что скрывает эта улыбка.

– Где ты живешь? – спрашивает он.

– На Уэллс-стрит. Над «Аксель-Авто». Это моя мастерская – моего отца. Я тоже там работаю.

– Ты механик? – спрашивает коп, оглядывая мою одежду.

– Да.

– Нечасто встретишь девушку-механика.

– Вряд ли вы вообще знаете много механиков, – отвечаю я.

Это не лучший момент для сарказма. Но я устала слышать эти комментарии. Особенно от мужчин. Особенно от тех, кто не доверяет мне работу над машиной, а сами не способны отличить плунжер от свечи.

К счастью, Шульц посмеивается.

– Только одного, – говорит он. – Но я думаю, что он меня дурит.

Между нами снова повисает тишина. Я все жду, что сейчас он сомкнет на моих запястьях наручники и посадит меня в служебную машину.

Но вместо этого полицейский говорит:

– «Аксель-Авто» на Уэллс-стрит?

– Да.

– Я заеду к тебе завтра.

Я тупо смотрю на него, не понимая смысла этих слов.

– Отвези брата домой, – говорит коп.

Он сует таблетки в рюкзак и закрывает молнию. Затем бросает рюкзак к себе в багажник.

Я все еще стою на месте, ничего не понимая.

– Я могу ехать? – глупо переспрашиваю я.

– Пока да, – отвечает Шульц. – Завтра поговорим.

Я сажусь в машину, сердце болезненно бьется о грудную клетку. Во рту привкус металла, а мозг вопит, что все это чертовски странно.

Но я не собираюсь спорить. Я вляпалась в большие неприятности и готова принять любой спасательный круг, что кинула мне судьба.

Я только надеюсь, что он не окажется якорем.

Неро

Сейчас вечер пятницы. Я жду Мейсона Беккера перед старым заброшенным сталелитейным заводом в Саут-Шоре.

Это место – какой-то гребаный прикол, не иначе. Завод стоит у самой воды – такой гигантский, что вместил бы в себя весь центр Чикаго. Но при этом он совершенно заброшен и пустует с тех самых пор, как в конце девяностых сталелитейная промышленность потерпела окончательный крах.

Большинство зданий разрушено, но вывеска U. S. Steel еще на месте, хоть и поросла сорняками. Кажется, будто здесь случился армагеддон и я единственный выживший.

Да и вообще райончик тут стремный. Не зря же его прозвали «Городом страха». Но Мейсон хотел встретиться именно здесь, так что я жду.

Он, как всегда,