Натуральный обмен - Татьяна Семакова
«Лесник!» – обрадовалась мысленно и заторопилась к нему, но на подходе слегка замедлила шаг.
С обратной стороны дома стояла машина с открытой дверцей со стороны водителя, и один этот факт заставил напрячься. Но солнце скоро окончательно сядет и альтернатив попросту не было. Я медленно подошла, заглянула внутрь и слегка поморщилась. Зайду в дом – проблем не миновать. Ключ в замке зажигания, в крови, как и рычаг переключения скоростей, а так же руль. На сиденье немного, тот, кто её лишился, скорее всего, жив и, скорее всего, прячется в доме. С другой стороны, машина нараспашку, видно, что было ему не до этого, заглушил скорее по инерции, чем отдавая себе отчет, а значит, ему, вполне возможно, сейчас не до меня. И нужна помощь… как и мне. Солнце через ветви едва проглядывается и скоро лес погрузится в темноту, а свои силы я явно переоценила, уже на ногах еле стою.
Была ни была.
Поднимаюсь по ступенькам, отмечая капли крови на пути, осторожно, но со зловещим скрипом, открываю дверь, просовываю голову в проем и не вижу ровным счетом ничего. Какие-то очёртания скудной мебели, стол, пара стульев, диван. Окна до того грязные, что свет едва проникает. Пришлось дверь открыть пошире, чтобы осмотреться, ну и не задохнуться: запах стоял омерзительный. Сделала пару шагов и увидела источник: на диване лежал мужчина без движений, рядом с диваном лужи рвоты и, судя по расстёгнутой ширинке, мочи. Соображает, но встать не может. Посмотрим, почему…
Подошла к дивану, стараясь производить как можно меньше шума, но скрипучие полы выдали меня с головой и ровно на нее он и направил пистолет, ориентируясь просто на звук. Я подняла вверх обе руки, хотя видеть он этого не мог, лицо было покрыто синяками и ссадинами, оба глаза заплыли на столько, что открыть их было попросту невозможно, к тому же, от жары и недостаточного ухода (хотя, скорее, его полного отсутствия) раны попросту начали гноиться. Плюс сотрясение, плюс ножевые раны на животе и руках…
Он взвёл курок, а я пискнула:
– Я заблудилась.
Он махнул пистолетом в сторону двери, недвусмысленно намекая, что мне следует убраться, возражений по этому поводу у меня не было, но инстинкт самосохранения внёс коррективы. Я села за руль его машины, нахально воспользовавшись его абсолютной беспомощностью, открыла навигатор, отметив место, в котором находилась, и поехала по едва различимой дороге, не слишком-то представляя, где выеду.
Через минут двадцать выяснилось, что в том посёлке, до которого мы добирались на перекладных и из которого нас на тракторе забирал хозяин фермы. К слову, ехали мы в прицепе на соломе и мой красный дорожный чемодан на куче этого великолепия смотрелся диковато.
Время было не позднее, по тротуарам сновали люди, а открытая аптека все ещё светилась красным крестом на вывеске, меняя мои планы на оставшиеся вечер и часть ночи. Вздохнула, неловко припарковалась, не ощущая габаритов огромного внедорожника, и вышла. Накупила антисептиков, стерильных бинтов, пластырь, несколько упаковок марли, мазей, каплей в глаза, утку, заскочила в хозяйственный за ведром, тазиком и половыми тряпками, погрузила несколько пятилитровых бутылок воды, упаковку маленьких, села за руль и поехала обратно. В общем, чувство долга взяло верх над инстинктом самосохранения, но сомнений относительно своих действий я не испытывала.
К дому подъехала, когда основательно стемнело. Открыла дверь и сказала громко:
– Не стреляйте, это я.
В ответ он лишь тяжело вздохнул, я сочла это добрым знаком и начала выгружать покупки. Задача номер один: открыть все окна так, чтобы проходил только воздух, а вся живность осталась снаружи. Света нет, в бардачке его машины я отыскала небольшой фонарик, но не ясно, на сколько хватит батареек, а мне ещё раны обрабатывать, так что марлю на окна лепила кнопками на ощупь. Задача номер два: смыть следы его жизнедеятельности с пола. Полнейшая антисанитария, совершенно никуда не годится. Лежит, молчит, прислушивается, палец с курка не убирает, но и его можно понять: кто-то же его отделал по первое число, очевидно, опасается, что добьют. А мне что? Ночь пережду, долг выполню и вернусь в свой персональный ад.
Приготовила таз с водой, марлю, поставила стул и села рядом, предупредив:
– Сейчас начну обрабатывать раны на лице. Будет очень мило, если вы меня не пристрелите, – задумался, замер, напрягся весь, а я вздохнула: – Вы отвратительно выглядите, – в ответ слабый смешок, а я хмыкнула: – Как есть. Инфекция если в глаза попадёт, машину можно смело продавать. Ну или водителя нанимать… Кстати, я медсестра. Не врач, конечно, но судя по тому, что вы тут помирать собрались… – он убрал палец с курка, а я замолчала, занявшись делом. Говорить с фонариком во рту было довольно затруднительно.
Работала быстро, сосредоточенно и увлечённо, не заметив, как в окнах забрезжил рассвет. Футболку его разрезала и выкинула, авось не замёрзнет, на неё и до моего вмешательства без слез взглянуть было невозможно, отметила, что пару порезов неплохо было бы заштопать, но, в целом, результатом осталась довольна. Поднялась, прибралась, окинула его взглядом и хохотнула:
– Все так же отвратительно.
Он сдавленно засмеялся, а я опомнилась и принесла бутылку воды, приложив к разбитым губам. Пол-литра он выпил залпом, так жадно, что мне сделалось стыдно, что не напоила его раньше, ещё пол-литра смаковал, вяло придерживая рукой, я пододвинула стул поближе и поставила на него оставшиеся бутылки, а ему на живот пристроила утку. Он тут же ощупал её одной рукой, хмыкнул и слабо кивнул. Понял.
– Ага, – брякнула, делая пару шагов назад, – ну я это, пошла…
Он слабо пошевелил пальцами правой руки, а я вышла на улицу, вновь открыла навигатор на телефоне, сориентировалась и стала пробираться в сторону реки. Забавно, но я вышла к ней минут за десять. В месте, где можно было просто спуститься в неглубокий овраг, перейти его и подняться. Ещё пять минут по редкому лесу, выйдя из которого я с удивлением обнаружила ферму прямо перед глазами, через поле. Итого, двадцать пять минут неспешной прогулки.
