Безликий - Дебора Рэли
— Ты приезжаешь сюда с шестнадцати лет, но никогда не остаешься, — проговорил он. — Я волновался.
Винтер с трудом пыталась сосредоточиться на его словах. Ее мозг все еще путался от долгих часов, которые она провела, ворочаясь на жестком матрасе.
— Как ты меня нашел?
Его губы скривились в улыбке.
— В Пайке всего два мотеля и один пансион. Не нужно быть гением, чтобы разыскать тебя.
Звук шин, скрипящих по гравию, вывел Винтер из оцепенения. Ноа проехал три часа, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Он проявил гораздо больше заботы, чем ее собственный отец. Когда она позвонила и сказала, что останется в Пайке, отец пробормотал что-то невнятное и быстро прервал связь. Он даже не вспомнил, что сегодня годовщина смерти его жены.
По правде говоря, доктор Эдгар Мур не интересовался ничем, кроме преподавания литературы в местном колледже в Ларкине и коллекционирования старых рукописей.
Она отступила назад.
— Заходи.
Ноа быстро вошел в комнату, его брови приподнялись, пока он оглядывал тесное пространство с дешевой мебелью. Здесь стояла узкая кровать и один комод с прикрученным к нему портативным телевизором. Потолок подпирали балки, которые выглядели так, будто их сделали из пенопласта, а на стенах красовались облупившиеся психоделические обои.
— Фу… — Он вздрогнул, оборачиваясь кругом. — Явно не эта великолепная гостиничная обстановка соблазнила тебя задержаться в Пайке.
Винтер вдыхала теплый запах сосны, исходивший от Ноа. Она не думала, что это одеколон, просто свежий аромат, которым он благоухал, проводя так много времени на свежем воздухе.
— Ну, не знаю, похоже на интерьер в сериале «Семейка Брэди», — поддразнила она, кивнув в сторону оранжево-фиолетового и лаймово-зеленого пледа, который сбросила на пол. — Или, может быть, на коробку с расплавленными мелками.
Он улыбнулся ей в ответ. Они всегда легко общались друг с другом. Еще с тех пор, как познакомились на групповой терапии по преодолению горя, когда ей было четырнадцать, а ему шестнадцать. Это одна из причин, почему они никогда не встречались. Любовников найти несложно. И еще легче потерять. Хорошего друга обрести гораздо труднее. И намного ценнее.
— Похоже на обстановку в доме моей бабушки, — пробормотал Ноа.
— Да, и как у моей. Наверное, в семидесятых в Пайке проходила распродажа ковров из лохмотьев авокадо.
Ноа помрачнел.
— Надеюсь, тот, кто их продавал, обанкротился. Мне бы не хотелось думать, что это может вернуться в стиле ретро-шик.
Винтер фыркнула.
— Не в каждом доме могут быть полы, стены и балки из дерева, — сказала она, имея в виду домик, который Ноа построил рядом с озером в нескольких милях к северу от Ларкина.
— Почему нет?
Она указала на край кровати.
— Садись.
В комнате не стояло стульев, и Винтер не хотела, чтобы Ноа возвышался над ней, когда она будет объяснять, почему осталась в Пайке, а не вернулась домой.
Он не виноват. Просто она была маленького роста, а комната слишком тесная.
— Да, мэм. — Он присел на край матраса и уставился на нее с любопытством. — Теперь расскажешь?
Она поспешила схватить манильский конверт, который бросила на стойку рядом с раковиной в ванной около трех часов ночи. Только так ей удалось перестать смотреть на него, чтобы попытаться заснуть.
Вернувшись и встав перед Ноа, она сунула конверт ему в руку.
— Вот.
Его взгляд оставался прикованным к ее лицу. Мог ли он увидеть напряжение, от которого ее лицо застыло? Возможно.
— Что это? — спросил Ноа.
Винтер облизала губы. Они были сухими и потрескавшимися.
— Прежде чем уйти с кладбища, я решила найти могилу шерифа Янсена.
Ноа нахмурился, как бы отыскивая в памяти это имя.
— Это тот человек, который расследовал убийство?
Теплая волна разлилась по Винтер. Ноа обладал длинным списком достоинств. Он был умным, верным, преданным своей работе офицером по охране природы и порядочным членом общества.
О, и великолепным.
А еще он оказался первым человеком в жизни Винтер, который действительно прислушивался к ее словам. Тот факт, что он вспомнил шерифа Янсена, доказывал, насколько внимательно он к ней относится.
— Да. Он умер пару месяцев назад, — пояснила она. — Пока была там, я познакомилась с его сыном, Киром.
— Ты осталась не поэтому. — Голос Ноа прозвучал странно ровно.
Она покачала головой.
— Нет. Он сказал мне, что у его отца есть конверт с именем моей матери на лицевой стороне. И спросил, хочу ли я его забрать
— Очевидно, ты захотела.
— Я сомневалась. Даже после того, как заехала к нему домой, чтобы забрать его, я несколько часов сидела в своем грузовике, раздумывая, хочу ли посмотреть, что внутри. — Винтер припарковалась на подъездной дорожке, окоченев от холода и темноты, ползущей по тихому району, прежде чем, наконец, открыла конверт и достала то, что находилось в нем.
— Любопытство победило?
— К сожалению.
— Почему ты так говоришь?
— Посмотри сам.
Медленно Ноа открыл клапан и наклонил конверт. Он потряс его, чтобы вытряхнуть фотографию 8х10, которая хранилась внутри. Винтер шагнула в сторону, чтобы снова взглянуть на зернистую черно-белую фотографию, которая преследовала ее во снах.
Нечеткое изображение стройной женщины, стоящей рядом с белым внедорожником с открытой водительской дверью. На ней было дизайнерское пальто длиной до колена и кожаные сапоги на трехдюймовом каблуке. Длинные роскошные светлые волосы обрамляли ее бледное лицо, которое даже на расстоянии, размытое из-за плохого качества фотографии, поражало своей красотой. По другую сторону от женщины виднелись очертания бензоколонки, а над ней располагался навес, где флуоресцентные лампы боролись с темнотой, окружавшей заправочную станцию.
Ноа поднял голову, чтобы встретиться с встревоженным взглядом Винтер.
— Это с той ночи, когда напали на твою мать?
— Да. Это кадр с записи камеры наблюдения.
— Господи.
***
Незнакомец простоял возле мотеля всю ночь. В ожидании. Наблюдая.
В ежегодном паломничестве произошла загадочная перемена. Раньше Винтер приезжала в Пайк, чтобы посидеть у могилы матери. Иногда она задерживалась на час или два. Если погода была хорошей, она оставалась на весь день.
Незнакомец наблюдал за ней из зарослей кедров, наслаждаясь возможностью вспомнить. И, возможно, позлорадствовать. Нет, не злорадствовать. Не совсем верное слово. Чтобы… почувствовать. Да. После бесконечных дней серого, унылого небытия, это редкий шанс вспомнить гудящее возбуждение, которое когда-то вносило в его жизнь яркие краски.
Никто не знал правды о том, что произошло в ту роковую ночь. Никто, кроме Незнакомца. Это настолько большая тайна, что она должна оставаться глубоко похороненной.
На глубине шести футов.
Этот год
