Светлана Демидова - Девушки выбирают героев

Конечно, Сергею уже лучше. Он вовсю сам ходит по больничному коридору, его лицо вернуло нормальный цвет. Плоховато заживает шов, но Филиппов уверяет, что это не страшно и они с этим справятся. У Игоря дела гораздо хуже. Оказалось, что у него на правом глазу отслоение сетчатки. На завтра назначена операция. После нее ему придется лежать неподвижно пять дней и потом еще очень долго соблюдать строгий постельный режим. Прощай выпускные экзамены! Придется их перенести на неопределенный срок. Но это все ерунда по сравнению с предстоящей операцией. Это вам не аппендицит, пусть даже и с перитонитом…

Женя должна быть около сына. Сергею она еще ничего не говорила, чтобы зря его не волновать. Но сказать придется, потому что если она вдруг перестанет ходить к нему в больницу, муж подумает, что она опять с другим. А она не с другим. Другой просто рядом. Он помогает ей. Именно Саша отвез Игоря в глазной центр. А потом… да, они поехали на квартиру Ермоленко, но ничего не было, кроме поцелуев и плача друг у друга на плече. Саша ее любит. Женя видит, всем своим существом чувствует, как он ее любит. И она его… И сына… И мужа… И в этом ужас ее положения, ее проклятие! И зачем она узнала Ермоленко возле «Оки»? Зачем согласилась, чтобы он ее подвез до дома? Ничего не было бы, если бы она не села в его машину. И ведь было же ей предупреждение свыше! Не зря она не позволила купить Саше торт, даже не глядя в его сторону. И второе предупреждение было. Она упала со ступенек и разбила шоколад «с преимуществами» – голубовато-синюю птицу своего семейного счастья. Ей не надо было поддаваться Саше, только и всего! Все могло быть хорошо, если бы… Да что теперь об этом думать!

Икота наконец прекратилась. Женя немного отдохнула после нее, как после тяжелой работы, умылась и собрала сумку, чтобы ехать к Игорю. Она специально не говорила Саше, на какой день назначена операция. Она не хочет ехать в его машине, она поедет на городском транспорте. Наверно, все-таки есть смысл сначала заехать к Сергею и рассказать ему об Игоре, иначе ситуация может вообще выйти из-под контроля.

На лестничной площадке возле квартиры Женя наткнулась на светленькую девушку с большими испуганными глазами.

– Таня? – спросила она, потому что кто же еще может находиться перед дверью их квартиры. Именно на Тане Казаковой собирался жениться Игорь.

– Да, я Таня, – согласилась девушка и расплакалась.

Только этого еще Жене не хватало. У нее своих слез плачь – не выплачешь. Она даже не стала ее утешать. У нее и слов-то для утешения нет.

Девушка будто поняла, что у матери Игоря и без нее забот хватает, быстренько вытерла мокрые щеки и жалобно пролепетала:

– Я только хотела у вас спросить: где лежит Игорь? Можно к нему съездить?

– Нет, Таня, это очень далеко, да и не нужно сейчас. Вот когда мы привезем его домой, пожалуйста, приходите…

– А он не ослепнет?! – прокричала девушка.

Женя вздрогнула. Она не позволяла себе думать об этом. Ее сын не может ослепнуть! Не должен! Иначе… Она полоснула девушку недобрым взглядом, оставила ее на площадке и быстро шагнула в гостеприимно открывший свои дверцы лифт.

Таня медленно пошла вниз по лестнице пешком. Стоило ей только выйти из подъезда, как тут же из-за угла вынырнул Валерка Кравцов. Девушка посмотрела на него с гримаской неприязни и сказала:

– Прекрати меня преследовать, Кравцов!

– Не прекращу! – угрюмо буркнул он.

– Это еще почему?

– За свою любовь надо бороться!

– Ты уже поборолся, хватит! – зло сказала Таня. – Человек из-за тебя теперь в больнице лежит! Его оперировать будут!

– Тань, ну я же не знал, что Игореха серьезно ударился. Так, думаю, просто лежит себе… соображает, вставать или не стоит, чтобы еще раз не схлопотать!

– Идиот ты, Кравцов! У него же зрение слабое! Ты же видел, какие он ужасные очки носил!

– Подумаешь, носил! Поносил-поносил, да и перестал. Поправил зрение, значит. И вообще! У меня, может, тоже… хронический гастрит… И что? Тебе меня жалко?

– Но ты же не в больнице, – раздраженно сказала Таня, которой хотелось поскорее уйти домой, чтобы обзвонить все глазные центры и узнать, где лежит Игорь. Она даже сделала шаг в сторону, чтобы обойти Кравцова.

Валерка, не долго думая, опять преградил ей путь.

– Тань! Ну неужели для того, чтобы ты меня полюбила, мне надо загреметь в больницу, как Краевскому? – с отчаянием в голосе спросил он.

– Не говори ерунды, – отмахнулась от него Казакова.

– Какая же это ерунда? Ты только скажи! Я сегодня же съем чего-нибудь такого… в уксусе и с перчиком… Завтра же в гастроцентре окажусь. Приедешь?!

– Дурак ты, Валерка, – устало сказала Казакова. – Неужели ты не понял, что я люблю Игоря. Не ешь ничего острого, очень прошу! Я, конечно, навещу тебя, если что, но любить все равно буду только его. Странно, что тебе приходится объяснять такие простые вещи.

Кравцов еще раз оглядел милое большеглазое лицо Тани и решился на последнее:

– Любишь, значит, его, да?

Казакова кивнула.

– А он, твой Игоречек несчастненький, со слабеньким зрением, между прочим, спит с Кирьяновой! Вот так!!!

Таня отшатнулась от Валерки, будто он ее ударил.

– Врешь, – прошептала она.

– Больно мне надо!

– И откуда же у тебя такие сведения? – непослушными губами спросила Таня.

– Кристинка сама сказала.

– А почему она именно тебе сказала? Кто ты такой, чтобы она тебе докладывала о том, с кем спит?

Кравцов не знал, что ответить на этот вопрос. Не рассказывать же Казаковой, как они с Кирьяновой плели заговор против нее вместе.

– Ну… не знаю… Может, похвастаться захотела… А может, предупредить, что ты теперь Игоречку до лампочки…

Таня стояла перед ним с застывшим лицом и подрагивающими губами.

– Да ты что, Тань! – испугался Кравцов. – Наплюй ты на него, раз он так с тобой…

Девушка вскинула на него полные слез глаза и сказала:

– Я все равно люблю его. А Кристинка так… Собака на сене. У нее все быстро пройдет, и я снова буду нужна Игорю. Вот увидишь!

Таня повернулась спиной к Валерке и быстро пошла к своему дому.

Валерка догнать ее не решился, плюнул с досады и направился к своей улице. Вот он придет сейчас домой и выпьет назло этому Краевскому стопарь уксуса! Его гастрит как пить дать не выдержит, превратится в язву, а там и до ее прободения недалеко. А после этого еще неизвестно, чья операция окажется серьезней: какая-то там жалкая сетчатка или дырка в желудке! Посмотрим тогда, к кому станет бегать в больницу эта жалостливая Казакова!

Выпить уксуса Кравцову не удалось, потому что, как только он пришел домой, мамаша тут же заставила его пропылесосить всю квартиру, вытрясти половики, а потом вдруг нежданно-негаданно дала денег на новые кроссовочки, которые он у нее уже давно клянчил. Пожалуй, есть смысл сначала износить новые кроссовки, а уж потом и… Уксус подождет. Он всегда в продаже имеется, даже если мамаша к тому времени свой истратит.