Исчезнувшая - Мари Мур
Сигнальный экземпляр** — первый готовый экземпляр печатного издания, поступающий из типографии в издательство для подписи, дающий право на изготовление и выпуск тиража.
Глава 13 «Я украду тебя на танец»
Кэш
Если передо мной поставят выбор между трехчасовым просмотром гейского порно и посещением благотворительного зимнего бала, который устраивает мэр, то я готов оформить подписку на «Крепкие горячие задницы», лишь бы не находиться в окружении важных шишек, болтающих об акциях и прочей скучной херне.
Однако папа и мама никогда не предлагали подобных вариантов. Они тащили меня на самые невыносимые в моей жизни гребаные светские вечера. Надо отдать мне должное, я не сдавался без боя. По этой причине родители прибегали к манипуляциям, шантажу или подкупам: поездка в Саас-Фе посреди учебного года, угроза отправить меня в военную школу Уэст-Пойнт или покупка спортбайка.
В свою защиту скажу, что в этом году меня не пришлось уговаривать. Без единого возражения я надел смокинг и без единого сарказма отправился в логово миллиардеров, их лицемерных жен и детей.
Я мог бы придумать тысячу причин, почему вдруг стал резко покладистым. Но не вижу смысла обманывать себя: я узнал, что среди приглашенных гостей будет Льюис Эванс вместе со своей дочерью. А это еще один повод увидеть ее.
Кимберли.
Именно из-за нее сегодняшним вечером я переступаю порог дома мэра. Точнее, это вилла в колониальном стиле, расположенная в живописной местности Пост-роуд. Она выглядит, как одна большая песочница для привилегированных и избалованных говнюков: безупречно обставленный зал, высокие кессонные потолки, с которых свисают цветочные украшения с кристаллами, десятки официантов, расхаживающие между идеально сервированными столами с башнями из шампанского.
Стоит ли еще говорить, что интерьер, как снаружи, так и внутри, кричит о роскоши и неограниченных старых деньгах?
– Маркос, как я рад нашей встрече! – мужчина в дорогом костюме приветствует моего отца и маму. – Алессия, ты, как всегда, неотразима.
Я тихо фыркаю. Похоже, вокруг моих родителей только что началось соревнование, кто искуснее оближет им задницы. Так происходит всегда – стóит папе появиться на подобном приеме, как его окружают лицемерные ублюдки. За своей доброжелательностью, такой же фальшивой, как сиськи их жен, они скрывают настоящий мотив: заполучить в партнеры Маркоса Аматорио – крупного и выгодного игрока на бизнес-арене.
Наконец, после сотого «Рад вас видеть», отец кладет руку на спину маме и подходит к хозяину сегодняшней вечеринки. Мэр Макс Джонас – толстопузый лысый мужик с остатками седых волос по бокам головы обнимает папу и маму с широкой улыбкой. После этого он представляет их своим приближенным гостям, хотя папа и мама не нуждаются в представлении: элита состоит из одних и тех же людей, и все знают друг друга, как облупленные.
Их разговоры сливаются в один общий звуковой шум, разбавляемый звоном бокалов. Гости потягивают шампанское, когда я бы предпочел выпить коктейль из собственный спермы. Мне невыносимо здесь находиться, однако от побега меня удерживает появлениеодной девушки.
– Кимберли, прекрасно выглядишь, – любезно произносит моя сестра. – Мистер Эванс, приветствую вас.
Грейс посылает Льюису дежурную улыбку, когда я неотрывно пялюсь на его дочь. Вокруг полно первоклассных сучек и их молодящихся мамаш, но я не могу оторваться от Ким.
Светлые волнистые волосы.
Голубые глаза.
Сияющая и бледная кожа, словно светящаяся луна.
И улыбка, предназначенная для меня.
Ким застывает, уголки ее полных губ приподнимаются, когда она замечает меня. Мой взгляд опускается с ее лица на ее вечернее платье. Оно черное в пол и обтягивает настолько, что можно осмотреть очертания ее бедер.
Я возвращаюсь к воспоминаниям, когда целовал Ким между ног, и моя принцесса краснеет, будто бы прочитала мои мысли. Я чуть не ухмыляюсь. Было бы неплохо, если бы она развернулась и дала посмотреть мне на ее попку в этом чертовски сексуальном платье.
Давай, малышка. Повернись и порадуй папочку.
Неожиданная вспышка боли пронзает затылок. Я резко поворачиваюсь и натыкаюсь на своего брата. Какого черта он творит?
– Перестань трахать ее глазами, – шипит Десмонд так тихо, чтобы только я мог его слышать. – Я знаю Кимберли с восьми лет, и если ты обидишь ее…
– Тебе не идет образ мамочки-Десмонда, – шиплю я в ответ. – С чего ты решил, что я собираюсь обидеть ее?
– Не веди себя так, будто не понимаешь, о чем я, – Десмонд посылает мне тот самый угрожающий взгляд "я убью тебя и твою семью", но только со мной его дерьмо не работает.
– Бро, я на самом деле не понимаю, о чем ты.
– Ты думаешь, что я настолько тупой? Я знаю тебя лучше тебя самого. И если ты вздумаешь трахнуть Кимберли и ее голову, то будешь иметь дело со мной.
Ах, вот в чем дело. Мой братишка переживает, что я привяжу к себе Кимберли, а потом брошу. Как это мило с его стороны.
– И с каких пор тебя заботят мои игры?
– С тех самых, когда ты выбрал своим объектомее, – Десмонд бросает в сторону Кимберли мимолетный взгляд.
Я закатываю глаза.
– Не указывай, что мне делать, окей? Если я захочу переспать с ней и бросить, я это сделаю.
Может быть, если я буду без конца повторять это вслух, то поверю?
– В «Дирфилд» полно легкой добычи, – Десмонд почти скрипит зубами. – А Кимми мне, как сестра.
Как никто другой, я понимаю, что имеет в виду Десмонд. Ким провела с нами бóльшую часть детства, и мы считали ее членом нашей семьи. Что касается меня – можете зачеркнуть слово "семья". Ким всегда былачастью меня. Она была моим отражением.
Однако есть ключевое слово –была.
– Я серьезно, Кэш, – продолжает Десмонд. – Переключи свой долбанный радар на другую.
Теперь наступает моя очередь сжимать челюсть.
Как будто я, блядь, не пытался этого сделать!
Я пробовал выкинуть из головы эту девчонку и сосредоточиться на другой куколке с хорошими сиськами. Но сколько я старался не думать о Ким, мой интерес упорно не гас. Сначала я связывал это с тем, что Ким – мой незакрытый гештальт, и мне нужно просто трахнуть ее, чтобы забыть.
Но чем больше времени я провожу с ней, тем усугубляется мояжадность.С каждым днем мне становится все мало и мало Кимберли Эванс.
И речь сейчас не о ее теле.
Я хочу знать, о чем она думает, когда нахмурено смотрит перед собой на уроках английского. Я хочу слышать ее смех, когда она играет с Голди на заднем дворе моего
