Яна Егорова - Аня де Круа

– Он не вернется… никогда… больше… никогда…

Я не слышала, ушел ли Валентин. Да и мне было в все равно… В тот момент я была далеко оттуда…

***

Утром, по старой привычке, я проснулась в полпятого. Быстро натянула джинсы, светлый джемпер с длинными рукавами, чтобы повязки не были видны, взяла сумку с книгами и отправилась на работу. Сегодня же среда.

Я вышла из подъезда и остановилась, оглядывая двор. На улице уже было светло и ни единой души. Посмотрела на то место, где последний раз стоял его серебряный мерседес и он спал в нем. Место было занято… Какая-то огромная черная машина с надписью “Jeep” заняла его место.

Я отвернулась. Жизнь меняется. Одни уходят и на их место приходят другие…

Развернулась и отправилась на работу. Через два часа я уже выходила из “Забавы”. Сегодня удалось все закончить пораньше, есть надежда, что доберусь до школы вовремя. Взгляд наткнулся на черную машину, так похожую на ту, что заняла место мерседеса Гая у моего подъезда. Это что, модно сейчас в Москве покупать именно такие машины?

Школа привычно гудела. Казалось, и не было ничего. Не было сумасшедших событий последних дней. Но, как бы там ни было, я то и дело замечала взгляды на себе и шепот за спиной. Конечно, куда без этого. Сначала приезд иностранного миллиардера, потом избиение ученицы, которое закончилось суровым наказанием для некоторых учеников… потом мой неожиданный отъезд в Париж… Они, похоже, и об этом знают.

– Аня! Аня-я! – Ира неслась ко мне по коридору, – Наконец-то! Вернулась! Тебя вся школа ждет! – высказала она мне, когда прекратила обнимать.

– Где ты была вчера? Я не могу тебя столько оправдывать перед всеми! Надо идти к директору, отчитываться! Но, сначала, ты все расскажешь мне!

Подруга резким движением схватила меня за запястье, чтобы потянуть за собой, но тут же отпустила руку, испуганно отпрянув.

– Что это? – показывала она на бинты, которые я поспешила прикрыть рукавом, – Бинты? Ты что это?! Ты… это?!

– Ирочка, все хорошо, неудачно потянула запястье, вот и все.

– Потянула? Ты это мне рассказываешь? После того обморока потянула?

– Ира, не кричи на всю школу, я потому тебе расскажу. Пожалуйста, давай не будем прилюдно разбираться.

– Хорошо, но ты мне все расскажешь! – безапелляционно заявила подруга.

После последовал визит к директору, где я долго отчитывалась о поездке в Париж, причем говорил больше он. Подарки они получили в день моего приезда и фотографии с мероприятия вместе с видео им уже тоже прислали.

– Кстати, сегодня, раз ты уже вернулась, Пушкина, в десять утра в актовом зале будет общий просмотр видео с твоего выступления в посольстве. И ты должна присутствовать. Выйдешь на сцену сказать несколько слов напутствия ученикам младших классов и не забудь поблагодарить учителей. И про меня, надеюсь, тоже не забудешь. Заодно и новый экран опробуем! – воодушевленно потирая руки, сказал директор школы, – а в конце я выйду с поминальной речью. Ведь француз-то погиб! Слышала, небось, уже?

Я кивнула. О боже, скорее бы этот разговор уже закончился!

– Ну и ладно, иди пока на занятия и думай о приветственной речи.

Наконец-то я смогла отправиться в класс. Поскольку я была у директора – пришла уже в середине урока, поэтому мое появление не осталось незамеченным. Все как по команде тут же стали перешептываться, некоторые так громко, что учительнице даже пришлось прикрикнуть на них.

Я попыталась сконцентрироваться на уроке, но у меня это плохо получалось. Не расслышала и слова. В голове проносились какие-то мысли обо всем и не о чем. Время пролетело быстро, закончилась первая пара и все направились в актовый зал.

Огромное свежеотремонтированное помещение… Я вздохнула. Даже здесь… даже здесь все так красиво и ново только благодаря Гаю… Я увидела машущего мне со сцены директора.

– Готова? Через несколько минут начинаем. Сначала говоришь ты, потом видео, потом я.

Он подождал, пока зал заполнился детьми и подтолкнул меня к микрофону. Что говорить? Я стояла и молча смотрела на зал. Слов не было… Не услышав речи, люди снова стали перешептываться. Ну уж нет. Надо прекращать это издевательство. От злости на себя и на других, я заговорила:

– Добрый день! Я хочу поблагодарить нашего директора….

Не помню, что своих слов, но, видимо, сказала не самое плохое, так как в конце речи мне даже аплодировали.

После, в зале погас свет и на огромном экране показался зал ресторана, в котором я читала стихи. Я сжала кулаки… Не хотела позволить воспоминаниям нахлынуть здесь и сейчас.

Камера показала большой красивый и сверкающий зал ресторана. Вот ведущий вечера огласил мой выход. Я появилась на небольшой сцене. Начала читать стихи. Камера показала мое лицо крупным планом, потом заскользила по залу… За столиками сидели незнакомые мне люди в роскошных вечерних нарядах…

Вдруг оператор выхватил в далеком углу зала знакомое лицо… это… Гай! Камера задержалась на нем, Де Круа очень внимательно слушал и… его глаза блестели от навернувшихся слез…

Он там был?! В тот вечер! Он был даже там!!! Я почувствовала боль.

Болели ладони… От переживаний я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в них до крови. Я поспешно разжала руки. Не хватало еще и здесь своей кровью все залить.

А камера безжалостно продолжала показывать события того вечера. Вот опять мое лицо крупным планом и тут же… лицо Гая! Нет… это невыносимо…

Глава 6

Ранним утром, где-то часов в десять ( а для нее это было раннее утро),  мадам Бертлен вышла из здания на улице Мюрийо и направилась в парк Монсо. На поводке она вела маленькую собачонку – йоркширского терьера по имени Элизабет.

Мадам сегодня была в элегантном светлом костюме от Шанель. Белые волосы были уложены в изящную прическу, а в ушах и на пальцах сияли крупные золотые драгоценности. Элизабет была облачена в одном стиле с хозяйкой – светлый костюмчик и очаровательная золотая заколка на голове. За ними семенила женщина – служанка, на ней было черное платье с белым воротничком. В руках она несла золотой совочек и такую же золотую щетку с щетиной из конского волоса. Задача служанки была – подбирать фекалии за животным, ведь в развитых европейских странах это правило подтверждено на законодательном уровне. А мадам Бертлен считала себя законопослушной француженкой.

Мадам Бертлен, а для друзей – Мириам, сегодня пребывала в отвратительном настроении. Мало того, что накануне сообщили о якобы гибели Де Круа, так еще и запланированный на сегодня сеанс у самого известного массажиста Парижа отменили. Он заболел, подумать только! Да как он посмел! На сеанс к нему нужно записываться за месяц, а теперь он просто берет и его отменяет!