Джулия Куин - Когда он был порочным

После еще пятнадцати минут непрерывных представлений и весьма слабо завуалированных предложений (к счастью, от вдов, а не от дебютанток и их мамаш) он объявил, что намерен найти хозяйку бала, и, извинившись, покинул эту толпу.

И тут показалась она, Франческа. Чуть ли не в противоположном конце зала, разумеется, а значит, если он хочет поговорить с ней, придется ему проталкиваться сквозь эту дурацкую толпу. А Франческа выглядела в своем темно-синем бальном платье так прелестно, что дух захватывало, и тут он сообразил, что разговоры о новом гардеробе были не случайны и видит он ее не в привычном полутрауре сейчас впервые.

И его снова как громом поразило. Так она наконец сняла траур. Она собирается замуж. Она будет смеяться, и флиртовать, и носить синее, и найдет себе мужа.

И все это, вероятно, случится в течение месяца. Как только ее намерение выйти замуж снова станет общеизвестным, от мужчин отбою не будет. Да и как можно было не желать жениться на Франческе? Может, она и была не столь юна, как прочие особы на выданье, но было в ней нечто такое, чего не было у дебютанток, - искрометность, живость, умный блеск в глазах, от которого ее красота только выигрывала.

По- прежнему в одиночестве, она стояла в дверях. Удивительно, но, похоже, никто другой не заметил ее появления, так что Майкл решил, что прорвется сквозь толпу и поговорит с ней.

Но она увидела его раньше и не то чтобы улыбнулась, но губы ее шевельнулись, и в глазах сверкнуло узнавание, и она пошла к нему, а у него занялось дыхание.

Чему тут было удивляться? А он был вне себя от удивления. И всякий раз, когда он думал, что знает о ней все, что малейшая деталь ее облика и личности запечатлена навек в его памяти, что-то внутри ее вдруг мерцало, и она менялась, и он чувствовал, что влюбляется сызнова.

Никогда ему не убежать от этой женщины. Не спастись от нее и не обладать ею. Даже теперь, когда Джона больше нет, это все равно невозможно, все равно дурно. Слишком сложно все. Слишком много всего произошло. Никогда бы он не смог избавиться от чувства, что все-таки украл ее у брата.

Хуже - что он всегда желал украсть ее.

Он поспешил ей навстречу и, приблизившись, проговорил:

– Франческа! Как я рад видеть тебя!

– И я рада видеть тебя, - ответила она. Затем улыбнулась весело, и у него неожиданно возникло чувство, что она смеется над ним. Но какой смысл был показывать это? Он бы только лишний раз продемонстрировал, насколько чутко реагирует на малейшую перемену ее настроения. Так что он только спросил:

– Тебе было весело?

– Конечно. А тебе?

– Конечно.

Одна бровь ее изогнулась.

– И сейчас весело, в нынешнем уединении?

– Прости, ты о чем?

Она небрежно передернула плечами.

– Когда я видела тебя в последний раз, ты был окружен женщинами.

– Если ты видела меня, то почему не подошла и не вызволила из окружения?

– Вызволять? Зачем? - отозвалась она со смехом. - Было очевидно, что ты превесело проводишь время.

– В самом деле?

– Ну же, Майкл. - Она посмотрела на него многозначительно. - Флиртовать и обольщать - вот твой удел.

– Это что же, приказ?

– Ну не зря же тебя прозвали Веселым Повесой.

Он почувствовал, что челюсти его сжимаются все сильнее и сильнее. Ее замечание причинило ему боль, и от мысли о том, что оно задело его за живое, ему стало еще больнее.

Она внимательно вглядывалась в его лицо, так пристально, что ему стало неловко, и вдруг на ее собственном лице расплылась улыбка.

– Так тебе это не нравится, - проговорила она медленно, едва не задыхаясь от изумления. - Боже мой, так тебе это вовсе не нравится!

Выражение лица у нее было такое, словно ее только что постигло озарение библейских масштабов, но так как сам он в этой ситуации играл глупую роль, то ему ничего не оставалось, как нахмуриться.

А затем она рассмеялась, что только ухудшило дело.

– О Господи! - говорила она и даже приложила руку к животу, так распирало ее веселье. - Ты как лисица, которую гонят охотники, и тебе это не доставляет ни малейшего удовольствия. Нет, это просто бог знает что такое! После всех этих женщин, за которыми ты гонялся…

Она поняла все неверно, разумеется. Ему было совершенно все равно - навесили на него великосветские маменьки ярлык «Самый завидный жених сезона» или нет, прохода ему не дают или игнорируют. Это все следовало принимать с юмором.

Ему было совершенно все равно, что его зовут в свете Веселым Повесой. И считают никчемным обольстителем.

Но вот когда Франческа говорила то же самое…

Это жгло как кислота.

И хуже всего, что винить было некого, кроме самого себя. Он сам годами создавал себе эту репутацию, часами флиртовал с дамами и дразнил их, и старался, чтобы Франческа заметила это и не догадалась о его истинных чувствах.

А может, он делал это и ради себя тоже, потому как быть Веселым Повесой - это все-таки было занятие. Какая была альтернатива этой роли? Жалкий дурачок, безнадежно влюбленный в чужую жену. А у него, черт возьми, здорово это получалось - обольщать с первой улыбки. Лучше уж заниматься в жизни тем, что получается у тебя хорошо.

– И не говори, что я тебя не предупреждала, - заявила Франческа, страшно довольная собой.

– Не так уж плохо, когда тебя окружают красивые женщины, - заметил он в основном для того, чтобы позлить Франческу. - И еще лучше, когда это происходит без всяких усилий с твоей стороны.

Выпад его достиг цели, так как губы ее немедленно поджались.

– Не сомневаюсь, что это восхитительно, но ты не должен забываться, - резко сказала она. - Это ведь не твои обычные женщины.

– Вот не знал, что у меня есть свои обычные женщины.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Другие, может, и считают, что ты законченный распутник, но я-то тебя знаю.

– Неужели? - И он едва не засмеялся. Она считала, что знает его хорошо, но она не знала ничего! И никогда не узнает всей правды.

– Четыре года назад у тебя был свой кодекс поведения, - продолжала Франческа. - Ты никогда не обольщал тех, кому твои действия могли бы принести непоправимый ущерб.

– И почему же ты решила, что я начну это делать теперь?

– Ах, да я вовсе не считаю, что ты способен причинить зло намеренно, - сказала она. - Но раньше ты не общался с молодыми девицами на выданье. И не надо было опасаться, что ты сделаешь ложный шаг и погубишь одну из них.

Неясное раздражение, давно уже нараставшее в его груди, стало шириться и вскипать.

– За кого ты меня принимаешь, Франческа? - спросил он, деревенея всем телом от чего-то, что он и сам не мог толком назвать. Его приводило в бешенство, что она могла подумать о нем такое, просто в бешенство.

– Майкл…

– Ты действительно считаешь, что я настолько тупоумен, что могу нечаянно погубить репутацию молодой девицы?