Галина Романова - Демон ревности

Ему все равно теперь здесь не работать. Сейчас бы еще и не сесть!

— Некоторое время назад Ниночка допустила нечаянную оплошность в отчете, — принялся он рассказывать, в то время как Ирина, не переставая, молотила ему носком туфли по лодыжке. — Серьезную оплошность. Все бы ничего, да это не ускользнуло от глаз соучредителя фирмы Бориса Ивановича. Он к Ирине Ивановне, разумеется, с претензиями. А она ни сном ни духом. Началось разбирательство, нашли виновного. Пожурили, премии лишили. И забыли. Не так ли, Ирина Ивановна?

— Приблизительно, — сдержанно кивнула та, покусав губы. — У меня столько проблем, что я могу подписать отчет, не обратив внимания на некоторые цифры. Надеюсь на свою команду!

И она горько усмехнулась в сторону Виталика.

— Да, все так. — Он в ответ улыбнулся с обидой. Лосева он ей никогда не простит. — Только спустя какое-то время Ниночка вновь допустила тут же самую ошибку. И на этот раз это не прошло незамеченным, не так ли, Ирина Ивановна?

— Совершенно верно. Один из наших айтишников заметил фальсификацию и доложил мне. Отследили компьютер, установили, что это снова Егорова косячит. Установили…

— Что?!

Этот вопрос у Макарова и Виталика вырвался одновременно. Макаров, понятное дело, был профессионально заинтересован. А вот у Виталика все внутри похолодело. Они все же слушали их? Слушали все разговоры? И знали, чем они с Ниночкой время от времени в кабинете занимаются? То у него, то у нее. Вот Ирка, вероломная дрянь! Подлая, извращенная, вероломная сучка!

— Понимаю, это незаконно, конечно, но меры были вынужденными, — принялась она бормотать, не поднимая глаз от стола.

— Ирина Ивановна, — повысил голос Макаров, — речь идет об убийстве, не забывайте! Вы прослушивали ее кабинет?

— Да, — призналась она и с ехидством покосилась на Виталика. — И твой тоже.

— Я догадывался. — Он справился немного со страхом, массирующим его внутренности, и у него хватило сил не блеять жалко.

— Итак, вы установили прослушку в кабинетах. И что вам это дало?

— Мы смогли предотвратить подлые ходы Бориса Ивановича, жаждущего всеми правдами и неправдами аннулировать наш договор. Вот и пришлось немного побезобразничать.

— Ага!

Макаров смотрел на свои крепко сжатые кулаки. Ему приходилось несладко, куда хуже, чем Виталику. Он явно был влюблен в эту женщину. Он еще не знал ее так хорошо, как знал ее Виталик. Так и подмывало дать совет симпатичному менту: беги подальше, беги, дурак. Ничего хорошего от этой милой леди ждать не приходится.

— Вы остановились на прослушке кабинетов или пошли чуть дальше? — вдруг вспомнил Виталик одну деталь.

— Что ты имеешь в виду? — Ирка насупилась и снова саданула ему носком туфли по лодыжке.

— Ее телефон? — И снова две пары глаз уставились с вопросом на Ирину. — Вы его слушали или нет?

— А почему вы спрашиваете? — Это уже Макаров встрял.

— Потому что Ниночка жаловалась, что в ее телефоне время от времени появляется какой-то фон. — Виталик пожал плечами. — Я и предположил, что ее телефон тоже на прослушке.

— Ирина Ивановна, — Макаров тяжело глянул на Ирину, — что скажете?

— Да, слушали. — По ее губам пробежала нервная судорога. — И что? Если эта свинья творила такое, почему мы не можем?

— И что же она творила? — уточнил Макаров, его кулаки разжались, пальцы разъехались веером по столу. — Пыталась за вашей спиной вступить в сговор с акционером этой фирмы?

— Да! — выкрикнула она, подавшись вперед.

— Не такое уж это и страшное преступление, — парировал Макаров. Взгляд его метался между растопыренными пальцами невидимым лезвием. — В конце концов, он хозяин. Задумал обойти договорные условия — сделает это рано или поздно.

— Мне надо, чтобы поздно, а не рано! И это наши с ним дела! Никакой идиотке не позволено за моей спиной…

И она вдруг замолчала и насупилась. А Виталик подумал, что Ирка его все же ревновала к Ниночке. И тема с ошибкой в отчете стала лишь последней каплей.

А Макаров подумал, что у Ирины был мотив, и не один, а целых два. И она вполне могла убить свою подчиненную. Эксперт сказал, что голову погибшей мог раздробить и мужчина, и женщина.

Звонок, вдруг вспомнил он. Телефонный звонок, который заставил Ниночку выставить своего мускулистого любовника. Кто ей звонил? Зачем? Возможно, тот, кто звонил, пришел к ней и видел ее последним. Живой.

— Как долго вы слушали ее телефон? — спросил Макаров. Сомкнул пальцы на столе и вдруг убрал руки на колени.

— Я приказала снять прослушку сразу после ее увольнения, — не отводя взгляда, призналась Ирина Макарову.

— Кому приказали, Лосеву? — Виталик недоверчиво выпятил нижнюю губу. — Вряд ли он вас послушался, Ирина Ивановна, уж извините.

— С чего решил? — она собрала губы в твердый бутон, насупилась.

— С того, — вспомнил Виталик. — Когда в субботу ей при мне кто-то позвонил, она снова поморщилась и снова пожаловалась на странный фон. Надо бы, — и он вкрадчиво улыбнулся Макарову, — надо бы задать нашему айтишнику вопрос, как считаете?

— Пригласите, — потребовал он тут же, — этого вашего Лосева сюда.

Когда она нажимала кнопку внутренней связи, пальцы ее показались Виталику одеревеневшими. Он-то ее хорошо знал, как себя буквально. И понял, что она нервничает. Сильно нервничает! И щеки у Ирки сделались белыми-белыми, и губы посинели, будто ее на морозе держали час.

А что, если…

Что, если это она Ниночке звонила, а? Что, если эта дура, погибшая так бездарно, взялась каким-то образом Ирку шантажировать? Так, так, так.

А предметом шантажа могла стать совсем не директорская деятельность Ирины, отнюдь. Там вроде все точки расставлены. А что, что Нина знала? Что она там такое лопотала о наблюдающих за трагедией с Кирой? Что Виталик не один крутился в тот вечер у подъезда? Кто-то был еще. Кто? Вдруг там кто-то не просто наблюдал, а? Вдруг кто-то помог Кире сесть на нары?

Ирина?

Нет, так не бывает. Они же закадычные подруги. Или заклятые? Или Ирина не так любила Киру, как, к примеру, ее мужа, а? Она ее подставляет, освобождает его от Киры, от молодой невесты, а когда тот становится богат и свободен, то…

Дальше он не знал, что придумать. Но готов был постараться. Потому что если это Ирка убила Ниночку, она не просто так выбрала орудием убийства молоток. Она знала, как погиб его отец. Знала! И она знала, что он был тем вечером у Ниночки. И все продумала, стерва! Она убила ее и подставила его. Только вот! Он сейчас здесь всех сольет, всех! А сам не сядет. У него потому что что? Алиби, чтоб вас всех!