О чем плачут мужчины - Лидия Евгеньевна Давыдова
Она вспомнила, как, узнав имя психолога, отправилась на её сайт, почитала об опыте, образовании и даже подписалась на её профиль и как какое-то время спустя…
Стефания вся похолодела, дыхание участилось, вот откуда это слово.
Айяуаска.
В какой-то момент Стефания встретила слово в профиле того психолога, та писала, что вроде ездила в Перу и открыла для себя новый мир, Стефания ещё подумала тогда, как психология совмещается с айяуаской. Там было написано «шаманизм», «психомагия». А когда психолог написала, что переехала на Кипр и делает групповые ритуалы, сердце Стефании заколотилось как бешеное. Кипр.
Стефания быстро вытащила из кармана телефон, судорожно открыла Инстаграм, пытаясь вспомнить название профиля, но тщетно, тот юзер вроде как больше не существовал. Зато Стефания вспомнила название сайта, но, зайдя по адресу, не обнаружила и его. Домен выставили на продажу.
Стефания глубоко вдохнула и выдохнула. Возможно, всё это просто совпадение и игры её разума. Она опять схватила телефон, зашла в поисковик и начала читать о ритуале. На второй странице она прочитала, что участники могут иметь побочные эффекты, кто-то даже сходит с ума.
Стефании стало душно, она поднялась, открыла окно и вышла на террасу, солнце начинало садиться, и там, вдалеке, в саду, Тициано возился в гараже Микеле.
Стефания опустилась на землю и тихо заплакала.
Проявление злости, ярости, обиды не имеет гендера, они принадлежат как мужчине, так и женщине, они являются частью человеческой природы. И в руках человека находится возможность преодолеть низшие проявления власти, агрессии и подняться на высший уровень, туда, где есть истинная чистая любовь.
Из подкаста «Метафизика мужского и женского»
53
Нора
Они приехали домой и молча разбрелись по комнатам. Симоне ушёл в студию закончить кое-что по работе, а Нора стала наводить порядок в гостиной. Дочку забрала на ночь мама, за что Нора была ей очень благодарна.
Нора села на диван дочитывать книгу, когда Симоне вышел из студии, сел за стол и тяжело вздохнул. Он обхватил руками голову и просто сидел так, не произнося ни слова.
– Я так устал. – Симоне вздохнул ещё тяжелей.
Нора поднялась с дивана, села напротив Симоне и просто сидела молча, ожидая продолжения. Она внимательно всматривалась в каждую деталь его лица, заметив несколько поседевших волос в его бороде, мелкие морщинки вокруг глаз и одну, более глубокую, на лбу. Увидела разодранную до крови заусеницу на правой руке и синяки под глазами.
– А ещё я злюсь, – тихо произнёс Симоне.
– Почему? – раздалось эхо Нориного голоса.
– Злюсь на себя, потому что не смог спасти друга, виню себя за то, что не смог ничего сделать, до меня слишком поздно дошло, что Микеле дико боялся стать таким, как отец, и поэтому просто убил себя.
По щекам Симоне потекли слёзы, он смахнул их и обхватил голову ладонями.
– Ещё я злюсь, – произнёс Симоне и всхлипнул, – потому что задолбался рисовать коров и фрукты. Мне сорок пять, я могу делать проекты серьёзнее, взять ответственность. – Симоне подпёр руками подбородок и смахнул остатки слёз с лица. – Ну и похоже, у меня не получается сделать тебя счастливой. Короче, чувствую себя каким-то лузером.
Нора смотрела на него и вспоминала их самый первый день знакомства. Первое, что Норе захотелось сделать тогда, – обнять Симоне крепко-крепко. Это было так странно и необычно, её тянуло к Симоне как магнитом. Если бы это не была рабочая встреча, Нора бы сделала именно это – прижалась бы к нему крепко-крепко и просто стояла в его объятиях.
В этот самый момент она почувствовала то же самое, что и тогда, в первый день знакомства. Острое, до мурашек, желание крепко-крепко обнять мужа. Желание, которое в последнее время появлялось всё реже, а может быть, она его не слышала, ведь когда каждый разговор наполнен претензией друг к другу, сложно услышать какие-то другие голоса внутри себя.
Нора поднялась, подошла к Симоне, поцеловала его в лоб, дотронулась до руки и сказала:
– Я наполню тебе ванну, ладно?
Симоне пожал плечами:
– Ты же знаешь, я не принимаю ванны.
Нора молча отправилась в ванную, выпустила из крана воду, добавила мыло, и струя начала взбивать его в плотную мыльную пену. Она зажгла свечи, расставила их по краям и отправилась звать Симоне. Муж, чуть смущаясь всему этому «девичьему антуражу», послушно забрался в ванную, погрузившись в воду, откинул голову назад и застыл с блаженной улыбкой.
– В последний раз я принимал ванну пятнадцать лет назад.
Пятнадцать лет, именно столько они вместе.
Она зашла на кухню, чтобы заварить чай, и, кладя в керамическую чашку сухие листики, спрашивала себя, как так получилось, что она никогда не предлагала Симоне принять ванну, и как так получилось, что он сам никогда не просил её принять. Нора отнесла чай Симоне, поставила чашку на край ванны; муж открыл глаза, тихо сказал: «Спасибо» – и опять закрыл.
Нора ушла готовить их любимое ризотто с грибами и, пока нарезала шампиньоны, думала о том, что сегодня ей удалось увидеть в Симоне не мужа, не любовника, не даже друга. Разглядеть под наростом «каким должен быть мужчина» обычного человека, как она сама.
Ей было странно в этом признаться, но на секунду Норе показалось, что Симоне – просто душа, такая же, как она сама, путешествующая сквозь время и пространство.
После ужина они смотрели комедию, ели мороженое, заснули в обнимку, а наутро у них случился превосходный секс «как раньше». Никто ничего не требовал и не ждал, он просто случился.
Что-то в те выходные поменялось, что-то сдвинулось с мёртвой точки, они словно начали писать историю своих отношениях заново.
С чистого листа.
Отношения начинаются с желания узнать «какой ты», а не указать «каким ты должен быть».
Из подкаста «Метафизика мужского и женского»
54
