Фабио - Превратности любви

Вдруг Йейл действительно имеет отношение к смерти Эммета? Способен ли он на… убийство?

«Нет, Йейл не мог убить брата, да и никого другого. Тогда почему я боюсь его? Нет, не его, а того, что он скрывает».

– Лекси?

– Не беспокойся насчет Йейла, папа. Он не имеет отношения к моей жизни.

– Это хорошо.

– Как мама?

Лицо Скотта омрачилось.

– Неважно. У нее сильные боли.

Сердце Лекси сжалось от сострадания к матери:

– Неужели ей нельзя помочь? Дать обезболивающее?

– Завтра она идет к врачу. Посмотрим.

– Все будет хорошо, папа, – сказала Лекси, и Скотт кивнул. Но оба знали, что лгут.

Лекси подумала, сколько еще протянет Кэтлин. При мысли о неизбежной смерти матери ее охватило отчаяние.

Скотт рассеянно гладил Эмму Розу по голове, конечно, размышляя о том же.

Лекси не представляла себе большего несчастья, чем утрата близкого человека.

«Когда же становится легче и появляются силы жить?»

Лекси снова вспомнила Йейла. «Нет, он не лекарство от тоски по Эммету». Да, вероятно, ее тянуло не к Йейлу, а просто она хотела заполнить оставшуюся после Эммета пустоту.

Отец тяжело вздохнул, и Лекси поняла, он знает, что его ждет.

Лекси хотелось утешить его, но как сказать ему, что со временем боль утихнет, если с ней самой этого не произошло?

«О, Эммет, – с тоской подумала она, – чего бы я не отдала, чтобы вернуть тебя…»

Увы, это непоправимо. Придется жить дальше без него.

И без Йейла.

Во вторник, в начале четвертого, Мередит прибыла на такси в галерею.

Погода сегодня не располагала к пешей прогулке от Бродвея, которую она обычно совершала. От необычайной для этого времени года жары небо подернулось пеленой и казалось зловещим.

«Будет гроза», – подумала Мередит, направляясь к двери. Согласно утреннему выпуску «Таймс», ураган Хельга, свирепствовавший во время уик-энда на Флоридском полуострове, приближался к Восточному побережью.

Она потянула ручку, но дверь была заперта. Странно. Нахмурившись, Мередит заглянула в окно, но никого не увидела.

Где же Йейл?

Обычно по будням галерея была открыта в это время.

Недоумевающая Мередит вспомнила вчерашний день, когда покинула Йейла после их разговора в «Хулихане». Йейл притих, едва она упомянула его брата и даже не усомнился в том, что у нее есть доказательства его причастности к смерти Эммета.

Тогда Мередит рассмеялась бы ему в лицо.

Неужели Йейл полагал, что она не записала ту мартовскую беседу, когда исподволь убеждала его в необходимости избавиться от Эммета? Нет, Мередит не хотела использовать ни эту запись, ни информацию о том, что полотно Девина Трембли оказалось подделкой.

Зачем ей губить Йейла Брадигана?

Ведь больше всего Мередит боялась потерять его. Она пошла бы на все, чтобы удержать Йейла, даже на шантаж.

Мередит мечтала отправиться с ним в Европу или на острова, куда угодно, и начать новую жизнь там, где никто его не найдет? Но если он не согласится уехать с ней…

Вздохнув, она огляделась. Улица была безлюдной, район казался вымершим. Чтобы поймать такси, придется вернуться на Бродвей.

Ужасно, что дошло до этого, подумала Мередит. Она никогда не желала Эммету зла – так же, как и сейчас Йейлу.

«Но они сами виноваты. Оба».

Эммету не следовало совать нос в чужие дела. Все обошлось бы, если бы он и Йейл продолжали избегать друг друга.

Но нет, безответственный Эммет взял деньги у ростовщика, чтобы погасить игорный долг, и, разумеется, не смог вернуть их. Тогда он прибежал к богатому брату после десятилетнего разрыва с ним.

По воле случая в тот день Мередит была в галерее; если бы не это, она никогда не узнала бы о случившемся.

Она зашла туда в конце ноября попрощаться с Йейлом перед отъездом в круиз – они с Расселлом всегда отмечали так День благодарения. Конечно, Мередит была в маскировке и ждала, когда Йейл закончит работу в кабинете. Внезапно уличная дверь открылась, и на пороге появился Эммет.

Увидев его после стольких лет, Мередит едва не потеряла сознание, но, взяв себя в руки, притворилась, будто рассматривает скульптуру.

Через тонкую стену кабинета она подслушала их беседу. Сначала Йейл был потрясен встречей с братом, однако узнав, что привело к нему Эммета, разгневался.

Эммету понадобились деньги, и он знал, что они есть у Йейла.

Этот холодный негодяй, конечно, отказал брату. Мередит представляла себе, с каким презрением смотрел Йейл на Эммета, говоря: «Что посеешь, то и пожнешь».

Она так же хорошо представляла себе ярость и отчаяние Эммета, которому больше не к кому было обратиться. Если бы не эта проблема, он никогда не пришел бы к Йейлу.

Мередит предполагала услышать возмущенные крики Эммета, но он молча выбежал из кабинета.

Конечно, Йейл отказался обсуждать с Мередит эту тему, хотя знал, что она все слышала.

Лишь через несколько месяцев выяснилось, что Эммет узнал ее в галерее. Более того, догадавшись обо всем, он начал следить за ними, фотографировать их.

Эммет шантажировал Йейла, требуя денег, угрожал показать фотографии Франко ди Пьерро. Видимо, у Эммета были связи в преступном мире, он знал о помолвке Йейла и о том, что произойдет, если отец Джастин пронюхает о делишках своего будущего зятя.

Йейл убеждал Мередит, что держит все под контролем, дал Эммету деньги и тому незачем идти к Франко.

– Ты просто глупец! – воскликнула Мередит. – Сейчас он, возможно, не воспользуется фотографиями, а в дальнейшем? Эммет высосет из тебя все до последнего цента, а потом отдаст фотографии Франко, и тот убьет нас обоих.

– Франко ничего не узнает. Мне не следовало ничего говорить тебе.

Однако у него не было выбора. Мередит, умевшая появляться в нужный момент, подслушала конец телефонного разговора Йейла с Эмметом. Ее имя прозвучало несколько раз. Йейлу пришлось посвятить Мередит во все.

Сначала он отказывался осмыслить ситуацию и принять решение, очевидное для Мередит, однако потом он прозрел, хотя она не знала, что заставило его изменить свою позицию.

Именно Йейлу пришла в голову мысль использовать наемного убийцу. Мередит не советовала привлекать к этому делу постороннего, но, видимо, Йейл не мог сделать этого сам.

Она полагала, что с устранением Эммета вернется прежняя нормальная жизнь, но после этого Йейл по уши погрузился в работу и замкнулся, несомненно, испытывая угрызения совести.

Она не смела заговаривать о случившемся, ибо Йейл запретил ей возвращаться к этой теме.

Поэтому Мередит и потрясло, что он не пришел в бешенство, когда она упомянула об этом.

В какой-то миг его лицо исказил гнев, но Йейл быстро подавил свои чувства, поднялся и ушел, сказав лишь, что обдумает ее слова.